— Дункан, — обратился к нему Питер Феррерс мягким и доброжелательным тоном, — эти джентльмены проводят независимое расследование дела в надежде доказать невиновность мистера Стюарта. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали им все, что вам известно.
Дункан выглядел изумленным. Правда, его тонкие брови постоянно находились в чуть вздернутом состоянии, словно его удивляло решительно все и он так и ждал от жизни каких-то неприятных сюрпризов.
— Безусловно, мистер Питер. Что угодно. Пусть даже если я знаю очень мало, — отозвался он.
— Ужин гостям подавали вы? — Биф с характерной для него неуклюжей бестактностью задал вопрос, не дав дворецкому закончить фразу.
— Да, сэр.
— И какое впечатление произвел на вас их аппетит?
— Вполне обычное, сэр. Мистер Стюарт никогда не ел за ужином много, зато доктор Бенсон предался трапезе от души.
— О чем они беседовали за ужином?
— По большей части о политике. Причем говорил главным образом мистер Уэйкфилд.
— Между ними возникали споры?
— Я бы назвал это не спорами, а скорее дискуссиями, сэр. Мистер Стюарт никогда не разделял политических взглядов мистера Уэйкфилда, обычно склонявшегося на сторону социалистов.
— Вы хотите сказать, что он из числа красных?
— Я не могу в точности передать вам его точку зрения, сэр, но мистер Стюарт находил его позицию слишком прогрессивной, чтобы принимать ее.
— Ясно. Как давно вы служите в этой семье, Дункан?
— Покойный мистер Феррерс нанял меня вскоре после своей женитьбы.
— Стало быть, вы знаете мистера Стюарта Феррерса и мистера Питера Феррерса на протяжении всей их жизни?
— Да, и очень хорошо, сэр.
— А теперь, — начал Биф предельно серьезно, — я бы хотел, чтобы вы на минуту забыли о присутствии в этой комнате мистера Питера и рассказали мне откровенно, как мужчина мужчине, что вы о них думаете.
— Мне представляется это не совсем уместным… — заговорил дворецкий, но Питер перебил его:
— Смелее, Дункан.
— Что ж. Они оба были хорошими сыновьями, их отец высоко ценил обоих за это. Он обожал своих детей, и его смерть крайне опечалила всех, сэр. Мистер Питер должен хорошо помнить, как оставался с ним до самого конца. Доктор в тот момент тоже показал себя с самой лучшей стороны, проявляя к старику всевозможное участие.
— Вы немного отошли от темы, — заметил Биф. — Я хотел больше узнать у вас о характерах братьев.
— Мистер Стюарт всегда был тихим и уравновешенным, сэр. Он — человек сдержанный, религиозный, насколько мне известно, оказывал весьма значительную поддержку местной церкви. Мистера Питера отличал более живой темперамент, если вы понимаете, что я имею в виду.
— А доктор Бенсон?
Лицо Дункана заметно помрачнело.
— Я всегда ценил его как очень хорошего врача, сэр. Старый мистер Феррерс питал к нему глубочайшее доверие и в периоды заболеваний никого больше не желал даже подпускать к себе.
— Вы все время работали в этом доме?
— Да, сэр. Меня наняли сразу после его приобретения.
— В то время у старого хозяина уже были дети?
— Нет, но у него уже скоро родился мистер Стюарт, сэр. А годом позже появился на свет мистер Питер.
— Вы женаты, Дункан?
Мне показалось, будто я уловил тень улыбки на лице Питера Феррерса.
— Да, сэр. Я состою в браке уже пять лет.
— Поздняя женитьба, — высказал свою мысль Биф. — Вы, вижу, не слишком торопились связывать себя брачными узами. Она живет где-то поблизости отсюда?
— Более того, сэр. Она — наша повариха. Мы и познакомились в этом доме.
Мне начали немного досаждать вопросы Бифа, поскольку, как я считал, матримониальные отношения дворецкого, как и давняя история семьи Феррерс, не имели прямого отношения к делу об убийстве доктора Бенсона. Но с Бифом требовалось проявлять бесконечное терпение.
— Вернемся к той вечеринке, — сказал Биф.
— Вечеринке, сэр? — Казалось, это слово поразило Дункана более всего остального. У него выпрыгнули наружу зубы, но мгновенно снова скрылись, а он сам подался чуть вперед.
— Хорошо, давайте назовем это мероприятие званым ужином или приемом. — Биф заговорил с некоторым куражом, словно ему доставил удовольствие вид хотя бы одного свидетеля, нервно прореагировавшего на его вопрос. А Дункан отчего-то выглядел явно нервничавшим. — Когда они приступили к трапезе?
