— Что ж… если таково ваше желание… — Мать-настоятельница развела руками.
— Все, что мы собирались сделать, — поддержала ее сестра Кларабелль, — это довести до вашего сведения просьбу Мерси и узнать, сочтете ли вы молодого Бруссара подходя…
— Довести просьбу Мерси до моего сведения? — с усмешкой повторил Джулиан. — Очень хорошо. Так вот, мой ответ — нет. — Поднявшись, он надел шляпу. — Всего доброго, сестры.
Едва за Джулианом захлопнулась дверь, обе монахини ошеломленно уставились друг на друга.
— Кровь Христова! — выдохнула наконец мать Аниза. — В жизни не видела человека с таким дьявольским темпераментом! Похоже, он сам ею заинтересовался!
* * *
Джулиан, мрачно усмехаясь своим мыслям, торопливо шагал к выходу из монастыря, но вдруг из-за кустов вынырнула Мерси и стремглав бросилась к нему.
— Месье! Подождите, прошу вас!
Она остановилась рядом с ним — прелестное, восхитительно юное создание. Но отчаянная надежда, горевшая в ее глазах, не имела к нему ни малейшего отношения, и мысль об этом неожиданно больно задела его.
— В чем дело, Мерси? — нетерпеливо спросил он. — Кажется, ты должна была ждать меня в своей комнате.
— Но я услышала, как вы уходите… и мне пришло в голову, что, может быть, вы не захотите меня видеть…
Джулиан, вдруг почувствовав себя неловко, отвел глаза в сторону.
— Мне кажется, тебе следует поговорить с матерью Анизой.
— Нет! — Пальцы Мерси нервно теребили кружевную оборку белоснежного передника. — Я хочу услышать все от вас — и теперь.
Он поднял голову, и Мерси увидела холодные синие глаза и твердо сжатые челюсти.
— Что ж… тогда вынужден тебя огорчить — твой приятель получит отказ.
— Что?! — ахнула она. — Но почему?
— Я не позволю тебе связать жизнь с сынком какого-то трактирщика!
Мерси скрипнула зубами.
— Не позволите? Неужели вам никогда не приходило в голову, что все, о чем я мечтаю, — это избавиться от вашей опеки?
В глазах Джулиана блеснул опасный огонек.
— Нисколько в этом не сомневаюсь! Но ты еще не в том возрасте, чтобы самой принимать решения.
Изумрудные глаза Мерси сверкали презрением.
— Ах так? Учтите, я все равно выйду замуж за Филиппа — с вашего разрешения или без — все равно!
Волна гнева захлестнула Джулиана, и он, схватив Мерси за руки, прижал ее к себе. Несколько мгновений длился этот поединок горевших яростью глаз. И вдруг Джулиан понял, что умирает от желания поцеловать эти дерзкие юные губы, стереть презрение с этого прекрасного лица. Ему с трудом удалось взять себя в руки.
— Только попробуй, Мерси! — прошипел он. В голосе его звенела сталь. — Ты не посмеешь!
— Разве вы не понимаете, что я ненавижу вас — с самого первого дня? — закричала она.
Он разжал руки так резко, что Мерси едва удержалась на ногах.
— Я прекрасно это знаю, — ухмыльнулся он. И, отвернувшись от нее, зашагал к выходу, а дрожащая от ярости Мерси беспомощно смотрела ему вслед.
* * *
— Папа! Папа!
Четырехлетний мальчик, одетый в черные панталоны до колен, сюртук того же цвета и рубашку, повязанную у ворота красным бантом, увидев отца, бросился к нему в объятия.
Рассмеявшись, Джулиан крепко обнял малыша и расцеловал его в нежные румяные щеки.
— Соскучился, сынок? — ласково спросил он.
Арно поднял к нему светившееся радостью лицо, на котором, как синие звезды, сверкали отцовские глаза.
— Ты так долго не приезжал, папа, — грустно протянул он, — целых три дня. Мама помогла мне подсчитать.
— Прости, малыш, — серьезно ответил Джулиан. — В последнее время я был очень занят. Но я даю тебе честное слово исправиться.
— Хорошо, — с недетской серьезностью заявил Арно. — Вчера я отыскал в саду трех червяков, хотел тебе показать, а ты не приехал.
— Какое разочарование! — вздохнул Джулиан и взъерошил густые черные кудри сына. Как он любил этого мальчика!
Услышав шуршание юбок, он поднял голову. Жюстина появилась на пороге, держа в руках серебряный чайный поднос. Задолго до рождения Арно Джулиан оформил соответствующие документы, и сейчас Жюстина хотя и оставалась цветной, но была свободной женщиной. И годы оказались бессильны остудить ее любовь к Джулиану.
При виде отца с сыном, которые сидели, тесно прижавшись друг к другу, в глазах ее вспыхнула невольная гордость.
