Водная дорожка плутала среди дремотно шелестящих высоких камышовых стенок, хранивших сумрак несмотря на полдень. На ребят тут же накинулась стая тощих, злых комаров.
— Это везде по лиману такие дорожки? — поинтересовалась пассажирка, истово отмахиваясь от нахальных насекомых.
— Нет, конешно. Этой мы специально не даём зарасти — ходим по ней на рыбалку. — Он на комаров почти не реагировал.
— А разве тут и рыба водится?
— Еще как водится! Кишмя кишит. Камыш — он ведь не сплошь. Да вон уже и плёс виднеется.
Выбрались на плёс, подняв на крыло стаи пернатых обитателей. Из оставшихся одни, по мере к ним приближения, исчезали под воду, другие, помогая крыльями, разбегались по ближайшим зарослям. Кроме прибрежных, широким сплошняком тянувшихся к югу на сколько видит глаз, камышовые заросли разбросаны в виде разновеликих островков по всей обширной, на сотни метров, водной глади столь часто, что сразу и не понять, чего тут больше — открытой воды или освоенной растительностью.
— Дай-ка теперь весло мне, — сев на заднюю лавочку и отложив шест, попросил Андрей.
Изготовленное из деревянной лопаты, какими ворошат на току зерно, весло заметно ускорило ход громоздкой посудины. Несмотря на солидную массу (чтоб не рассыхалась, держали в полузатопленном состоянии), она шла резво и уверенно, в чём чувствовалось мастерство кормчего; сзади тянулся расходящийся в стороны след. Но и давалось это кормчему непросто: пот с него катился градом. Ветерок, здесь более ощутимый, нежели на берегу, не был в состоянии обсушивать взмокшего на первой же сотне метров Андрея. И он уже несколько раз зачерпывал ковшиком воду и выплёскивал себе на голову.
Марта, впервые в жизни оказавшаяся в столь «опасной» ситуации, поначалу вздрагивала при каждом качке и судорожно хваталась за борта, а казавшаяся ей бездонной пучина страшила и держала в постояннм напряжении.
— Какая тёмная под нами вода! Аж смотреть страшно… — призналась она.
— Тут, наверное, очень глубоко?
— Нет. Редко где два метра. Знал бы, что ты такая трусишка, то и не взял бы, — пошутил он.
— Не такая уж я и трусишка, как ты думаешь!
Чтобы, видимо, доказать это, она встала в полный рост (держась, однако, за верёвку, привязанную к скобе в носу лодки), с минуту осматривала окрестности и, покачав головой, села.
— Ума не приложу, как можно отыскать здесь человека, — проговорила безнадёжно. — Легче найти иголку в стоге сена…
— У меня есть кой-какие мысли на этот счёт. Магнитики, ежли хошь. На месте решим, с какого начать.
— А куда мы плывём?
— Во-он к тому островку. Он не просто камышовый, как все другие, а самый настоящий.
Островок, к которому они вскоре причалили, был, видимо, когда-то кем-то насыпан, как и многочисленные на Кубани степные курганы. Имел немногим более двадцати метров в поперечнике и возвышался над водой почти вровень с камышовыми метёлками.
Взойдя на верх, Андрей сразу же занялся изучением округи — искал, не белеет ли где на ближних зарослях парашютный купол. Вниманием Марты завладели изобиловавшие и здесь всевозможные полевые цветы. Обходя их, она каждый нюхала и внимательно рассматривала. Заметив, что внимания её удостоены и колючие шарики лопуха, он усмехнулся:
— Нос наколешь!.. Выбери два листа покрупнее, сделаю тебе козырёк от солнца. А то лицо обгорит и нос облезет, как у меня.
— Ну и пусть! Я нарочно не надела панамку — хочу загореть, как ты. Ой, кто-то смотрит в нашу сторону с холма, — сообщила она тревожно. — Это не Гапон?
— С какого ещё холма?
— Да вон же, с деревом на вершине.
— Точно… Токо это не холм, а курган. Нет, это не Лёха: рубаха темная. Но на всякий случай спрячемся.
Спустились ниже, присели на кучу прошлогоднего камыша; высокая трава укрыла их с головой. Комары зудели и здесь, он сходил к лодке за сумкой.
— Достань платье и накинь, шея у тебя вся в волдырях, — посоветовал и добавил: — Комарьё у нас ядовитое. Прошлым летом мужик рыбалил с лодки да напился и уснул. Так они его чуть насмерть не заели, на харю страшно было смотреть. Ты это… мордочку, как выразился Лёха, поменьше подставляй под солнце, загорать нужно постепенно. Ежели и дальше хочешь быть красивая.
