Лизун, разбуженный криком тетушки, забился под большое кресло, боясь, чтобы гнев Огнезии не пал на него, поскольку из всех приезжих он был самым слизистым.
– Что это значит, Игон? – озабочено выразил общий вопрос Уинстон.
– Да, Игон, я вижу, что все это тебя... радует? – недоуменно добавила Джанин.
– Конечно, Джанин. Теперь мы можем сделать достоверные измерения. Рэй, ну-ка, принеси сюда из моей спальни измеритель эктоплазменного излучения! Он остался на тумбочке.
У Стэнса на языке вертелся вопрос: «А почему бы тебе самому не сбегать, старина?» Но, заметив крайнюю озабоченность коллеги, Стэнс кивнул. Он решил не тревожить раздумий Игона.
Пока Рэйман бегал за прибором, все молча рассматривали слизь, а Питер даже взял ее на палец и понюхал. Очевидно, результат ему не понравился, потому что он, оглянувшись, незаметно достал из кармана носовой платок и стал тщательно вытирать испачканный палец.
Игон что-то бормотал себе под нос, его лицо то озарялось улыбкой, то снова хмурилось.
Тетушка не стала дожидаться результатов измерения и, вздыхая, пошла на кухню заниматься завтраком.
Когда вернулся Рэйман и был включен измеритель, Игон почти сразу удовлетворенно сообщил:
– Так я и думал.
– Ну, что там еще? – спросила Джанин, позевывая.
– Что ты там думал, умник несчастный? – не выдержал Питер.
Игон оглянулся:
– Смотрите сами, показания довольно высокие!
Девушка стояла ближе всех, Игон сунул датчик почти ей под нос. Джанин вздохнула и уставилась на прибор, разглядывая не убедительные показания индикатора, а свое отражение в стеклышке над шкалой.
«Кажется, Игон так и не заметил, что я сегодня особенно хорошо выгляжу. Сдается мне, я зря старалась и перевела два таких аппетитных персика!» Еще раз вздохнув, Джанин поправила прическу и сказала вслух:
– Да, это очаровательно! Это, в самом деле, просто прекрасно!
После этих слов, странных для остальных, Джанин повернулась и решительно удалилась на кухню, сохраняя прежнюю походку манекенщицы.
Игон, Рэйман, Уинстон и Питер проводили ее долгими взглядами.
– Так, о чем это я?.. – озадаченно пробормотал Игон. – Ах, да! Теперь мы точно знаем, что все, что происходит в этом городе, – по нашей части. – Он потер лоб. – Итак, после завтрака – за работу, парни!
Стол был накрыт, и все нетерпеливо ждали появления самого главного компонента – традиционной яичницы с беконом. И только Рэйман был безучастен к ожидаемому другими блюду: он с ослиным упрямством хранил верность избранному кредо, то есть вегетарианству.
Лизун, занявший место за столом наравне со всеми, проявлял особое нетерпение. Игон весьма строго посмотрел на него:
– Малыш, перестань пыхтеть!
Лизун округлил глаза и зажал обеими руками рот. Страшным усилием воли он сдержал нетерпение и затих.
Питеру снова вздумалось пошутить:
– Рэй, если бы ты был нормальным вегетарианцем, ты все-таки позволил бы себе побаловаться рыбкой. Это ведь можно было оправдать хотя бы тем, что рыба гораздо глупее коров, рыбу не так жалко есть!
Стэнс поднял брови:
– Встречаются некоторые, кто даже глупее рыбы! Но я их не ем.
Питер сделал вид, что не понял довольно прозрачного намека.
Когда наконец появились тетушка Огнезия и Джанин с подносами, уставленными порционными сковородочками, нетерпение достигло предела.
Сковородки были накрыты матовыми колпаками- крышками, чтобы не остывало содержимое.
– Джанин, милая, ты не забыла, что я не ем мяса? – спросил Рэйман.
Девушка глянула на тетю и улыбнулась.
– Нашему любимому Рэю мы приготовили блюдо в его вкусе! – сказала Джанин. – Ешь, Рэйман, тебе просто необходимо поправляться!
При этих словах Питер ощутил явное желание стать вегетарианцем.
– А ты сама, племяшка, почему не садишься за стол? – поинтересовалась хозяйка.
– Не хочется, тетя, – ответила Джанин.
– Дело в том, миссис Харрисон, – сказал Питер, – что наша Джанин относится к тем, кто предпочитает на завтрак жевательную резинку. Для фигуры!
Девушка легонько стукнула Вейтмана по затылку. Питер ойкнул и втянул голову в плечи.
Тем временем кушанья были розданы. Джанин поставила перед Стэнсом чуть большую сковородку. Рэйман не стал терять времени даром.