Я скромно кивнул.
— А какого хера ты молчал?!
Я замычал, показывая рукой на свой рот.
— Точно, бля! А какого хера я тебя вчера не спросил? — самокритично заметил Сытин. — Ща, погоди!
Он дёрнул ящик стола.
— Бля, заперто!
Сытин стукнул кулаком по краю столешницы. На секунду вспыхнуло бледное синеватое пламя, в воздухе запахло грозой.
— Другое дело! — удовлетворённо сказал Сытин и открыл ящик. — А бумага-то у Никиты Ильича какая, а? Нашей работы, не китайская! Из чистого камыша. Умеют делать, когда захотят!
Он достал из ящика несколько толстых желтоватых листов и чернильницу с гусиным пером. Придвинул всё это добро ко мне.
— Давай, Немой, пиши по порядку. Как зовут, откуда. Где обучался магии и грамоте. Как попал в Старгород, с какой целью. В общем — всё, что вспомнишь. А потом я спрашивать буду.
Что-то погорячился я, похоже, насчёт умения писать. Я-то имел в виду авторучку. А тут — птичья шерсть.
Я обмакнул перо в чернильницу и поднёс к бумаге. На лист немедленно упала жирная клякса. Да, бля! Как этим пишут-то?
Через несколько минут мучительных усилий я протянул Сытину покрытый каракулями лист. Он повернул его к себе и прочитал вслух:
— Меня зовут Макс. Я — космический боец из другого мира. Погиб и попал в тело Немого. О своей жизни почти ни хрена не помню. О жизни Немого ни хрена не знаю. В кота превратился случайно. Хочешь — верь, хочешь — нет.
Пока Сытин читал, я любовался тем, как его глаза вылезают из орбит. Он дочитал, бросил листок на стол и вскочил:
— Что это за херня, Немой?
Я сделал честное лицо и развёл руками.
— Не верю! — заорал Сытин и опять стукнул кулаком по столу. Вспыхнуло пламя, и столешница обуглилась. В кабинете запахло горелым деревом.
— Космический — это что?
Я показал пальцем вверх, а потом покрутил им.
— Пастух? — спросил Сытин.
Бля, да как же тебе объяснить-то?
— Ну, ладно, — немного успокоился Сытин, — кое-какая зацепка всё же есть. Но сперва скажи, что это за другой мир? Тот, откуда к нам демоны проникают?
А я откуда знаю? Сам я рогатых обезьян раньше не видел. Но кто поручится, что в Галактике их нет? Да нет — херня это! Не может в нормальном мире существовать такая оскаленная рожа.
Я решительно помотал головой. Сытин ещё раз пробежался по кабинету, потом плюхнулся в кресло.
— Ох, Немой — попал ты! Теперь я от тебя не отцеплюсь. Ну, сознайся — может, ты всё наврал, а? Выдумал? А сам — обычный маг-воришка. Ты вор, Немой?
Я хотел возмущённо помотать головой, но вспомнил мужика, у которого отобрал одежду, и кивнул.
— Значит, вор? И в бумаге всё наврал?
Он даже подался вперёд — настолько важен был для него ответ.
Я посмотрел Сытину в глаза и мотнул головой.
— Не наврал? На своём стоишь?
Я кивнул.
— Ну, хорошо. Сейчас мы тебя проверим.
Оп-па! Интересно, как ты собрался меня проверять?
— Ты тут написал, что был бойцом. Ну, давай — покажи себя. На чём умеешь драться? Шпаги, мечи, копья? Может, топоры?
Плазмоган, ёпта! Уж из него-то не промахнусь.
От такого оживлённого разговора у меня заболела шея. Но я превозмог себя, в сотый раз помотал головой и сунул Сытину под нос сжатые кулаки.
— На кулаках? — поразился Сытин. — Немой, да ты же дохляк! Да ещё и хромой. Я ж тебе шею в момент сверну!
На себя посмотри! Тоже мне бодибилдер!
Я сжал губы и снова тряхнул кулаками.
— Ну, ладно! — Сытин рывком поднялся с кресла. — Здесь, или в коридоре?
Да ну на хрен, мебель начальнику тюрьмы ломать. Мне ещё здесь жить какое-то время.
Я показал рукой на окно.
— И то верно, — кивнул Сытин. — На свежем воздухе быстрее в себя придёшь, если что. Ну, идём, Немой!
Мы вышли на улицу, и я с удовольствием втянул в себя сладкий запах созревающих яблок. Хорошо-то как!
Сытин скинул кафтан и закатал рукава просторной белой рубахи.
— Давай! Только учти — назвался бойцом, так получишь без пощады. Чтоб в другой раз не врал мне.
Он без предупреждения бросился на меня. Широко размахнулся правой рукой, пытаясь залепить мне по уху. Сельский стиль во всей красе! Направо махнёт — улица, налево — переулочек!
Я поднырнул под его руку и коротко ткнул левым кулаком в солнечное сплетение, одновременно подставляя ногу. Сытин согнулся пополам, хекнул и растянулся на траве.
