Мы вышли из города и направились в небольшую деревушку рядом с городом. Именно здесь выращивали лошадей. Агрлик не переставая рассказывал о разных породах, а так же о том, как ухаживать и кормить животное. В принципе я всё знала, потому что с детства очень любила лошадей. Особенно красных. Не знаю, почему, но на всех детских рисунках был изображён красный конь.
То, что деревня близко, мы поняли сразу: до нашего слуха доносилось конское ржание, а ноздри улавливали ядрёный запах навоза.
Агрлик заулыбался, я, наверное, тоже.
Ещё издалека я увидела несколько крепко сбитых домов, выстроенных по периметру загона. Сам загон был довольно большим: метров сто на сто. Точнее сказать не могу, потому что глазомер у меня плохой. Как объяснил мой спутник, такое странное построение жилища связано с тем, что хозяева тщательно следят за своими животными, а так же коням так труднее сбежать. Чтобы вырваться на волю, им пришлось бы скакать по крышам. Из деревни вело несколько узких тропинок. По одной из них мы и пошли.
Дойдя до загона, я остановилась и открыла рот от удивления: такого прекрасного зрелища я ещё не видела. Метрах в десяти от меня стоял огромный чёрный жеребец и яростно бил копытом землю. Его грива сверкала на солнце, отливая синим, а хвост струился до самой земли. Недалеко от чёрного я увидела двух симпатичных кобылок светло-коричневого и бежевого цвета, чуть ниже колена и до копыт цвет был чёрный. Взгляд то и дело натыкался на новое животное и устремлялся дальше. Я насчитала около двадцати животных. Я надеялась увидеть пегасов или единорогов, но их не было. В этом мире я о них даже не слышала.
— Что? Хороши? — раздался рядом голос Агрлика.
— Да… — протянула я. — Даже не знаю, кого выбрать.
Парень усмехнулся.
— Тут приличных лошадей для путешествия всего четыре.
Я удивилась. Почему так мало. Парень ответил на непроизнесённый вопрос:
— Большинство пригодны лишь для того, чтобы запрячься в телегу, и возить товары. Те две кобылки, — он указал на светло-коричневую и бежевую, — слишком пугливы.
— А тот чёрный жеребец? — спросила я с надеждой.
— Он старый. Рассыплется ещё по дороге.
Я бессильно опустилась на землю.
Агрлик забеспокоился:
— Да не переживай ты так! Найдём мы тебе коня! Хорошего, сильного! Вон, смотри, какой белый красавец!
Я подняла голову — в глазах стояли слёзы, готовые вот-вот прорваться наружу. Но уведенная мною картина мигом высушила мокроту в глазах. К нам приближался снежно-белый конь. Он был похож на единорога из легенд: такой же сказочно прекрасный, только лоб гладкий.
Я заинтересованно следила, как конь медленно, с гордостью, почти как король, шёл к нам. Когда он остановился около заборчика, у которого мы стояли, конь внимательно осмотрел нас зелёным глазом. Никогда в жизни не видела таких глаз у животных. Такое чувство, что он вполне разумен. На секунду я поверила, будто он заговорит. Но этого не случилось.
Агрлик перебрался через забор и махнул рукой следовать за ним. Я, вспомнив разбойное детство, лихо перемахнула препятствие и оказалась нос к носу с конём. Животное тщательно меня обнюхало, будто собака, и чихнуло. Я обиженно на него посмотрела на него. Мне показалось, будто в зелёных глазах заискрились смешинки. Да… пора лечиться, мало ли что привидится.
Парень наблюдал со стороны, не вмешиваясь.
Я погладила жеребца по мощной шее — он не возражал, только внимательно следил зелёным глазом.
Когда мои мысли заняты чем-то прекрасным, я вообще не чувствую времени, я полностью отрешаюсь от происходящего вокруг. Упади рядом со мной бомба, я и бровью не поведу. С одной стороны, это хорошо, можно не отвлекаться по пустякам; с другой — плохо, потому что можно не заметить приближающуюся опасность.
Жеребец стоял не шевелясь. Я тоже замерла на мгновение, стараясь слиться с ним воедино: чувствовать, что он чувствует, думать о том, о чём он думает, желать то же, что и он. Это видится немного глупым, но я почему-то знала, что с этим животным именно так надо себя вести. Не подчинить, а почувствовать. Не силой, а сознанием, добротой и доверием.
Не знаю, сколько мы так простояли. Я очнулась только тогда, когда Агрлик сильно ткнул меня в бок. От боли у меня хлынули слёзы, и перехватило дыхание.
