– Нет, – возразила мисс Марпл. – На самом деле следующим важным событием для меня стал мой переезд в «Старый особняк». Любезный прием и пребывание под этим гостеприимным кровом, что также было устроено мистером Рэфьелом. Поэтому я также поняла, что обязана погостить в этом доме, хотя и по непонятной мне пока причине. Он мог просто оказаться местом, где мне могли предоставить новую порцию информации, способную провести меня дальше в моем расследовании. Простите меня, – голос мисс Марпл вдруг принял привычную для нее виноватую и чуть суетливую интонацию, – должно быть, я слишком многословна. Не стоит, наверное, вываливать на вас все свои мысли и…
– Пожалуйста, продолжайте, – предложил профессор Уэнстед. – Возможно, вы этого не знаете, однако ваш рассказ представляет для меня чрезвычайный интерес. Он согласуется с тем, что мне было известно, с тем, над чем я работал. Ваши ощущения важны для меня.
– Да, продолжайте, – присоединился к нему сэр Эндрю Макнил.
– Это было ощущение, – продолжила мисс Марпл. – Знаете ли, такое, какое никак нельзя было назвать логическим выводом. Оно основывалось на некоторой эмоциональной реакции или восприимчивости к… ну, я могу лишь назвать это атмосферой. – Да, – согласился Уэнстед, – есть такая вещь, как атмосфера. В доме, на открытой местности, в саду, в лесу, в публичном учреждении, в коттедже…
– Три сестры. Вот что сразу пришло мне в голову; я почувствовала это и сказала себе эти слова, оказавшись в «Старом особняке». Лавиния Глинн так любезно приняла меня в своем доме. В этих двух словах – «три сестры» – как бы угадывается нечто зловещее. Три сестры из русской литературы, три ведьмы, встретившие Макбета на пустоши… Мне сразу показалось, что этим домом владеет атмосфера печали, глубокого внутреннего несчастья, атмосфера страха и борьбы с атмосферой иной, которую я могу только назвать нормальной.
– Ваше последнее слово заинтриговало меня, – проговорил Уэнстед.
– На мой взгляд, ее проводником в доме являлась миссис Глинн. Именно она пришла в гостиницу, чтобы пригласить меня по прибытии автобуса, и объяснила свое намерение. Совершенно нормальная и приятная немолодая женщина, к тому же вдова. Особенно счастливой она мне не показалась, но это отсутствие счастья не было связано с той печалью и глубокой безрадостностью, просто для ее характера такая атмосфера не подходила. Она увела меня с собой, и я познакомилась с двумя другими сестрами. На следующее утро я услышала от пожилой служанки, принесшей мне утренний чай, рассказ о пережитой в доме трагедии, об убитой приятелем молодой девушке. И о нескольких других девицах, павших в этой окрестности жертвой насилия и сексуального домогательства. Так я пришла к следующему выводу и исключила пассажиров автобуса из списка подозреваемых. Однако убийца должен был еще обнаружиться. И я спросила себя, не может ли один из убийц находиться здесь, в этом доме, куда меня отправили. Клотильда, Лавиния, Антея… три непонятных сестры – три счастливых, несчастных, страдающих, испуганных… но кто они? Прежде всего мое внимание к себе привлекла Клотильда. Высокая, красивая женщина. И личность. Такого же уровня, как Элизабет Темпл. И я ощутила, что здесь, когда поле моих поисков сузилось, я должна, во всяком случае, подытожить то, что мне известно об этих женщинах. Три богини Судьбы. Кто из них может оказаться убийцей? И какого рода убийцей? И как она убивала? Я ощущала неторопливо – ох, как неторопливо! – скапливающиеся миазмы, как атмосфера становится более плотной. Не думаю, что могла бы найти более точное выражение, чем атмосфера зла. Нельзя было определенно сказать, что злы все трое, однако жили сестры, безусловно, в атмосфере, где зло произошло, оставило свою тень или же до сих пор угрожало им. Первым делом я взялась за старшую… за Клотильду. Красива, сильна, подвластна сильным эмоциям, подвела я итог. Я увидела в ней, скажу откровенно, потенциальную Клитемнестру. Недавно, – мисс Марпл вернулась к повседневной интонации, – меня сводили на греческую пьесу в исполнении любительского театра находящейся неподалеку от моего дома мужской школы. Игра актера в роли Агамемнона произвела на меня глубокое, очень глубокое впечатление, но особенно – игра молодого человека, изображавшего Клитемнестру. Замечательный был спектакль. И мне показалось, что в Клотильде я узнаю́ тот тип женщины, которая способна запланировать убийство своего мужа и убить его в ванне.
