Потом обе ели сметану и сахар, угощали меня и плакали.
На другой день Нюра объяснила мне, в чём дело: мама сдала кровь, получила донорский паёк и поставила его на стол для всех нас.
— Наша мама — стихийно добрая, — задумчиво закончила Нюра своё объяснение.
Мне непонятно было выражение «стихийно». Нюра заметила это по моему лицу и пояснила:
— Слишком добрая… без рассуждения…
Ранней весной сорок четвёртого года у нас с Серёгой появился капитальный план. Дело в том, что мы с ним решили уехать на фронт и стать разведчиками. Для этого нужно было: первое — собрать на дорогу хоть сколько-нибудь продуктов; второе — найти подходящую карту западной части Советского Союза и Германии; третье — выучить на «отлично» немецкий язык, чтоб говорить на нём совершенно свободно.
Серёга обменял свой зелёный свитер на хлеб. Я тоже сбагрил одному барыге свои старые валенки и купил сала.
Карту мы вырвали из учебника географии, оставшегося после Гриши.
Хуже обстояло дело с немецким языком. Немецкий знал старик сапожник, который два года ещё до революции провёл в австрийском плену. Он охотно рассказывал нам, как работал у немецкого кулака, но язык, оказывается, почти забыл. Короче говоря, он обманул наши надежды и ничему нас не научил. Тогда Серёга достал русско-немецкий разговорник — это было много лучше, чем старик сапожник. Мы набросились, было, на этот разговорник, но быстро в нём разочаровались: сообразили, что к военной обстановке он мало приспособлен. Мы выучили буквы и научились произносить: «Как вам понравилась эта кинокартина?», «Берта, тебе не к лицу яркая помада», «Ганс, хочешь ещё одно пирожное?». В общем, с немецким у нас дело обстояло хуже всего.
Был ещё один трудный вопрос — Рекс. Куда его девать? Мы с Серёгой всё подробно обсудили. Везти с собой, но если нас возьмут разведчиками, собака может помешать. Оставить здесь? Но кто будет заботиться о ней? Волей-неволей пришлось обратиться к Зое. Она дала честное пионерское, что будет хранить тайну. Мы боялись, что она попросится с нами, но, видимо, она сама поняла, что разведчица на костылях уже не разведчица. О Рексе она обещала заботиться. На этот месяц оставались наши детские карточки, а это было уже кое-что. А дальше?
— А дальше — видно будет, — успокоила нас Зоя, и мы согласились.
Не знали мы также, кто будет возить Зою в школу. Но и тут она постаралась успокоить нас: скоро снега вообще не будет. Ездить так и так придётся. Надо только пораньше выходить, чтоб не опоздать. А когда опять выпадет снег, можно приспособить Рекса. Ведь ездят же на Севере на собаках. К тому времени он подрастёт и станет сильным и большим.
Молодец девчонка, мы от неё даже не ожидали. Полная сознательность и даже больше. Жалко, что нельзя было её взять с собой…
Отъезд мы назначили почему-то на 20 апреля. К этому сроку всё должно быть готовым. Время выбрали, когда все взрослые на работе. Привезли из школы Зою. Серёга поцеловал сестрёнку, я пожал ей руку, и мы двинулись на товарную станцию. Каждый из нас оставил по записке. Сергей написал: «Мама, не ищи меня. Вернусь после победы. Смерть немецким оккупантам! Сергей Кирьяков». Я тоже написал: «Смерть немецким оккупантам!», хотя мы и не сговаривались, что писать.
Товарная станция находилась у чёрта на куличках. Мы прошли через весь город и даже вспотели, потому что торопились.
Пришли. Пробрались к составам, конечно, не через станцию. Серёга предусмотрительно сказал:
— Главное — никого ни о чём не спрашивать.
На путях стоял пустой товарный состав. На одном из вагонов мы увидели крупную надпись мелом — «Челяб.».
— Ну что ж, — сказал Серёга, — доберёмся до Челябинска, а там видно будет.
— А когда он пойдет? — спросил я.
— Надо потерпеть. На фронте все терпят… Не будет же он стоять вечно.
Залезли в один из вагонов, задвинули дверь и зарылись в какую-то солому. Пахло почему-то навозом. Здесь не было ветра и сначала показалось тепло. Но это только сначала. Немного погодя почувствовали, как холод залезает под пальто.
— Ты спишь? — прошептал Серёга.
— Какой тут сон? — отвечал я.
Потом мы услышали далёкие голоса. Серёга осторожно выглянул и доложил обстановку. Какие-то двое идут вдоль состава с фонарём и заглядывают в каждый вагон.
