— Мы решили поужинать в ресторане «Фабриццио», в восемь тридцать.
Фэрил живо представила, как скучно будет детям, особенно Райли, в чопорной атмосфере ресторана, какими усталыми будут они в это позднее время. Но спорить с матерью было бесполезно, и она научилась избегать споров. По мнению Дорис Бекли, все то, что удобно для нее, просто обязано было быть удобным для остальных.
— Кстати, — продолжала та, — тетя Марджори как-то упомянула, что мечтает о хорошем электронном будильнике. Так что теперь ты знаешь, какой подарок искать.
— Спасибо за совет, — бесстрастно сказала Фэрил, внутренне скрежеща зубами.
«Скорее уж, спасибо за приказ!»
— И не забудь взять для детей какие-нибудь игрушки, чтобы они не шалили.
Фэрил промолчала. Мать и понятия не имела, как хорошо воспитаны ее внуки. Она была уверена, что все дети мира только и делают, что шалят. Если бы хоть раз во время семейных сборищ, когда взрослые пили кофе и разговаривали на разные скучные темы, они позволили себе хоть намек на шалость, Дорис Бекли оскорбилась бы так, словно за ее стол посадили двух малолетних преступников.
— За час до ужина заезжайте к нам. Выпьем по коктейлю.
Фэрил почувствовала, что ее терпение иссякло.
— Боюсь, так рано мы не сможем выбраться. Встретимся в ресторане.
— Прекрасно, — ответила Дорис, помолчав с минуту, чтобы выказать неодобрение. — Привет Джону!
Хорошо еще, что она не стала настаивать, подумала Фэрил, вешая трубку. И без того казалось, что ей сделали выговор. Чувствуя, что напряжение потихоньку отпускает, она мрачно удивлялась тому, как легко мать умела настоять на своем. Перед ее неколебимой правотой она всегда чувствовала себя пятилетним ребенком, который не умеет постоять за себя.
Сколько раз она к Лэйни обменивались жалобами на матерей? Миссис Бекли едва удостаивала словом, миссис Вульф говорила безостановочно — и от каждой можно было попросту свихнуться. Сколько раз они задавались вопросом, почему именно им так не повезло, вопросом, на который еще никто не нашел ответа. И все же иногда было просто необходимо если не пожаловаться, то хотя бы поделиться.
Разговор с Лэйни пришелся бы очень кстати, но приближалось время обеда, и Фэрил отложила звонок до вечера. Открыв дверцу морозильной камеры и рассеянно оглядывая запасы рыбы, вырезки и цыплят, она мысленно вернулась к встрече с Шугар. Ничего, все устроится. Все просто обязано каким-то образом устроиться!
Внезапно ее плечи поникли. Как, в какую безумную минуту ей пришла в голову идея ввязаться в такое? Можно подумать, она искала способ разрушить семью! И даже если бы искала, если бы сидела ночами без сна, планируя, как сделать это быстро и наверняка, ничего удачнее не удалось бы придумать.
Но ведь она раскаивается… да-да, раскаивается! Разве кающийся грешник не достоин прощения? Она сделала ужасную ошибку, и это послужит ей уроком раз и навсегда! Нужно только суметь выбраться из этой истории, суметь избежать опасных последствий своего временного помешательства. Наверняка это возможно!
«Джон, мне так жаль, — подумала Фэрил. — И даже если я буду сожалеть всю оставшуюся жизнь, этого все равно не будет достаточно».
С Хармоном держись настороже. Он выглядит эдаким добродушным дедулей, но дай ему волю — и он сожрет тебя без хлеба и соли.
Рик Дин энергично пожевал и глотнул для усиления впечатления, пока Лэйни хлопала глазами, не зная, шутит он или нет.
— Думаешь, он преувеличивает? — криво усмехнулся Джерри Страч. — Разве что преуменьшает. Однажды Хармон прикрыл целый отдел только потому, что их шеф не выносил табачного дыма и попросил его не курить во время заседания.
— А когда он объявлял о том, что сорок человек только что потеряли работу, он непрерывно улыбался… так благодушно, словно отвалил каждому из них по солидной премии! — выпалил Рик.
Лэйни впервые видела его в таком состоянии: зеленые глаза сверкают, волосы растрепались. Что это он так разозлился, вяло удивилась она. Джерри прошел по белоснежному ковру небольшой, элегантно обставленной комнаты и поднял жалюзи на окнах.
— Но Хармон — не самое худшее. У него по крайней мере есть мозги в голове. Мак-Грегор — вот шлагбаум для любого новшества. У него солидный пакет акций, сорокапятилетний стаж протирания штанов на заседаниях совета директоров и упрямство старого осла. Ни одной свежей мысли в голове!
