— Самурай, на выход. — Дверь тренерской открылась, и Дима-бык шагнул к распоясавшемуся каратэ-ке. — Пошли.
«Ладно, пидер, коснется». Прохоров посмотрел в спину обидчика, пристроил-таки свою одежду и принялся снаряжаться — бедные, бедные снежно-белые носки! «Говнодавы» пришлись точно впору — у лысого был глаз-алмаз, а вот треники оказались малы, и, разорвав их по шву, дабы не уподобляться плохому танцору, Тормоз принялся разминаться. Внимания на него никто не обращал — делить пока было нечего. Он уже успел разогреться, поработать на координацию и потянуть все жилы, когда дверь открылась и в сопровождении Быка явился Самурай — лоснящийся от пота, с ободранной скулой, но торжествующий, словно римский триумфатор. «Что ты лыбишься, как параша, сволочь». Расслабляясь, Тормоз начал подбираться к врагу, чтобы вдарить наверняка, но дверь тренерской опять открылась, и в раздевалку высунулся лысый:
— Димон, запускай салапета.
— Пошли. — Амбал подтолкнул Тормоза к выходу и уже в коридоре участливо предупредил: — Ты, парень, не ссы. Если что, убить тебя не дадим, брандспойт у нас что надо.
«В жопу себе его засунь и поверни по часовой стрелке. — Внутренне скрежетнув зубами, Тормоз благодарно улыбнулся: — На хрен мне твоя забота, лучше бы денег дал».
Поднялись по ступеням, миновали предбанник, и, шагнув в открывшийся проход, Серега присвистнул — как в зоопарке, блин! Он оказался в просторной железной клетке, установленной на высоком подиуме. По другую сторону прутьев за накрытыми столиками сыто рыгала почтеннейшая публика. На Тормоза никто не обращал ни малейшего внимания. А чего обращать-то — никому не известный шкаф в рваных штанах, номер его шестнадцатый. Если кто и смотрел на Прохорова с интересом, так это мужичок с брандспойтом. Он занимал пост на крыше клетки и был готов в случае чего пустить струю — охладить не в меру разгорячившихся бойцов.
Тормоза уже ждали — в углу напротив переминался ужасно мускулистый, прямо с конкурса бодибилдеров, мэн и, глядя исподлобья, поигрывал грудными мышцами. Ни дать ни взять Шварценеггер в пору молодости…
— Давай, парень, сломай ему нос. — Димон захлопнул решетчатую дверь, Серега, сорвав дистанцию, проверил неприятеля на вшивость, и началось. Вернее, очень быстро кончилось. Был культурист красив и отважен, а уж силен-то — пахать можно. Ему бы, сердечному, в грузчики податься или в женском клубе стриптиз изображать, так ведь нет, ввязался в драку. А с опущенными руками, расставленными ногами и высоко поднятым подбородком не дерутся. Тем более за деньги. Обманув противника финтом, Тормоз въехал «говнодавом» в беззащитный пах, и только культуриста скрючило, мощно, сколько было силы в ногах, угостил его апперкотом в нос. Попал хорошо…
— Ого! — Почтеннейшая публика подавилась зернистой, потерпевшего, даже не пытаясь откачать, в темпе выволокли лечиться, а Прохоров, выбравшись из клетки, бодро отрапортовал:
— По просьбе трудящихся нос неприятелю сломан.
— Ну ты даешь, парень. — Быкообразный помотал башкой и уважительно хмыкнул: — За шесть секунд вынес его, такого у нас еще не было.
Когда вернулись в раздевалку, он сразу же исчез за дверью тренерской, а Тормоз обнаружил, что все вернулось на круги своя. Вернее, вернулся черный пояс, вползший гадюкой на освободившийся стул, — Серегин костюм кучей был свален в угол.
— Ты еще жив, сынок? — Хозяин пояса поднялся на ноги, видимо, готовясь к активной обороне, только Тормоз сразу в драку не полез.
— Ой, плохо мне, — он вдруг согнулся пополам, застонал и, прижимая руки к животу, принялся давиться воздухом, — селитер проснулся, наверх лезет. Ох, гад, попал прямо в кровяное русло…
Валяя дурака, изображая рвотные позывы, он осторожно приближался к врагу и, оказавшись на дистанции удара, начал медленно оседать на землю — скорчившийся, жалкий и беспомощный.
— Э, не вздумай блевать. — Оторопевший Самурай сразу же забыл о конфронтации и, не понимая, как себя вести, с отвращением прищурился: — Ну ты и говно, мать твою…
Знающие говорят: если враг считает тебя дерьмом, ты уже наполовину победил. Мудрость эта с подачи Прохорова дала обильные всходы, пышно расцвела и буйно заколосилась. Мгновение, и его рука с силой врезалась обидчику в пах — удар, захват, рывок, сразу же атака на неприятельское колено — носком говнодава, так, что кости ломаются, а связки рвутся, и, наконец, кульминация — стремительная подсечка, от которой враг валится всем телом на затылок. На бетонный пол…
