Итак, с 20 апреля 1889 года по 30 апреля 1945-го Гитлер прожил 56 лет, срок меньший, чем срок обычной человеческой жизни. Между первыми тридцатью годами этой жизни и последующими двадцатью шестью, кажется, зияет ничем не объяснимая пропасть. Тридцать лет подряд – темный неудачник; затем почти мгновенно – политическая величина, пусть пока и местного масштаба, а в конце – человек, вокруг которого вертится вся политика мира. Как это соотносится?
Пропасть эта заслуживает серьезного рассмотрения, но она скорее кажущаяся, чем действительная. Не только потому, что гитлеровский политический путь в свои первые десять лет тоже разорван пропастью; и не только потому, что политик Гитлер в конечном счете тоже оказался неудачником, правда, большого стиля. Но прежде всего потому, что личная жизнь Гитлера и во втором, публичном историческом отрезке его судьбы оставалась бедной содержанием и довольно жалкой, в то время как внутреннее политическое существование Гитлера и в первые его, внешне ничем не примечательные десятилетия при ближайшем рассмотрении обнаруживает довольно много необычного и неожиданного, подготовившего все позднейшее, все грядущее.
Разрез, который идет через жизнь Гитлера, проходит не поперек, а вдоль. Вовсе не слабость и неудачи до 1919 года, сила и успехи с 1920-го; как до, так и после – невероятная интенсивность политической жизни, политических переживаний и такая же невероятная скудость жизни личной. Никому не известный богемный художник предвоенных лет жил среди политических событий своего времени так, как если бы он был государственным лидером; а вождь и рейхсканцлер оставался в личной жизни таким же богемным неприкаянным парвеню.
В названиях многих биографий под именами их героев стоят слова «Его жизнь и его время», причем «и» здесь скорее разделительный, чем соединительный союз. Биографические и исторические главы чередуются друг с другом; крупная личность пластически, скульптурно выделяется на плоском фоне истории своего времени; эта личность столь же возвышается над историей, сколь и врастает в нее. Биографию Гитлера так не написать. Все, что в ней есть, сливается с современной ей историей, является этой историей. Молодой Гитлер рефлектирует над ней, срединный Гитлер все еще рефлектирует, но уже вмешивается в ее ход, поздний Гитлер этот ход определяет. Сначала история делает Гитлера, потом он делает историю. Только об этом и стоит говорить. Что же до жизни Гитлера, то здесь сплошное белое или черное пятно – после 1919-го так же, как и до 1919-го. Отделаемся от этого поскорее.
В этой жизни – и «до», и «после» – отсутствует все, что придает человеческому существованию нормальный вес, теплоту и достоинство: образование, профессия, любовь и дружба, брак, отцовство. Если отвлечься от политики и политических страстей, это бессодержательная жизнь, и поэтому, конечно, жизнь несчастливая, но странным образом легкая, легковесная и потому легко отбрасываемая. Постоянная готовность к самоубийству сопровождает Гитлера на всем его политическом пути. А в конце финальной точкой, как нечто само собой разумеющееся, действительно стоит самоубийство.
Гитлер, как известно, не состоял в браке и был бездетен[18]. Любовь также занимала в его жизни необычайно мало места. У него было всего несколько женщин, не очень много; он пользовался ими между делом и ни одну из них не осчастливил. Ева Браун[19] дважды пыталась покончить жизнь самоубийством[20] из-за оскорбительнопренебрежительного отношения к ней Гитлера и постоянных унижений («я была ему нужна только для определенных физиологических потребностей»); ее предшественница, племянница Гитлера Гели Раубаль[21], все-таки покончила с собой – наверное, по тем же причинам. Во всяком случае, конкретная причина была такова: Гитлер собирался в предвыборное турне и не взял Гели с собой, тогда она принялась угрожать самоубийством, просила даже Гитлера прервать это предвыборное путешествие, чтобы один, один-единственный раз доказать ей, что для него важнее она, а не политика. Гитлер оплакал Раубаль и заменил ее другой женщиной. Эта мрачная история – единственное, что в гитлеровской жизни подходит ближе всего к истории большой любви.
