Перебросив другу справку, я, не обращая внимания на его попытку что-то сказать, принудительно перебросил его в другую комнату, закрыв доступ в свою. Общаться с товарищами в таком состоянии – значит рисковать наговорить им лишнего, того, о чём потом сам буду жалеть. Слово - оно ведь не воробей, вылетит - и не поймаешь вовсе. Куда как лучше будет немного переждать, потушить эмоции… Для выполнения последнего пункта можно воспользоваться онлайн-аукционом, на который с некоторым запозданием попадали предметы из игры. Ничего «горячего» так выловить не получится, но столь полюбившиеся мне чокуто особым спросом всё равно не пользовались, так что сражаться за выгодные лоты в формате «кто быстрее» вряд ли придётся.
Да даже просто прицениться – уже полезно, дабы не тратить на это время в будущем.
Установив в качестве звукового фона любимый плейлист из саундтреков, сочетающих в себе рок и приятный уху «эпический» женский вокал, я развернул окно аукциона.
Цены на чокуто эпического ранга с требованиями к параметрам, - а именно такие вещи считались сейчас передовыми, - кусались. Самый дешёвый – пять миллионов, а самый дорогой – больше ста. При этом вплоть до пятнадцати миллионов я не заметил ни единого действительно стоящего своих денег варианта, после чего просто перешёл на вкладку с улучшениями для экипировки. Самыми дешёвыми были уже встречавшиеся мне стихийные камни, в то время как на порядок выше, - как по цене, так и по полезности, - угнездились разного рода артефактные предметы, которые предполагалось монтировать на оружии и пользоваться соответствующими бонусами.
Самый дешёвый лот, темляк, стоил миллион двести тысяч и позволял подарить своему оружию пять процентов вампиризма. Схожее по цене кольцо для рукояти даровало аж три процента дополнительного урона, а вдвое более дорогое украшение для гарды пассивно оставляло позади лезвия его призрачные и неосязаемые копии, отвлекающие противника. В общем и целом выбор показался мне крайне широким, и ради экономии собственного времени я открыл форум, надеясь отыскать там упорядоченный каталог этих замечательных предметов.
Я был твёрдо намерен как-либо усилить себя, и потому к делу подошёл со всей серьезностью…
***
Октопус стоял посреди перепаханной, испещренной шрамами равнины и думал о том, каким образом простой квест по проникновению на территорию врага и разграблению целевого подземелья превратился в бойню.
Из всей группы выжил только он один, и для этого ему пришлось призвать практически все наличествующие силы, потратив значительную часть накопленной за две недели Веры. Группа тёмных оказалась на удивление сильной, и сила эта заключалась не в сплочённости или мастерстве, а в неповторимости каждого бойца.
Его люди, его сопартийцы, которых вверил под опёку Октопуса гильдмастер, были не самыми плохими игроками, однако мужчина был уверен, что за пять-десять минут, проведённых на площади любого города, он нашёл бы куда как более способных ребят. Но большие деньги вкупе со знакомствами позволили этим шестерым хорошо устроиться в мире недавно открытой игры. Эпические и легендарные предметы, лучшие умения, горы дорогостоящей информации – и никакого стержня, никакого характера. Если говорить начистоту, то нянчиться с ними Октопус взялся только из-за того, что детишки богатеньких родителей легко расставались с крайне серьезными суммами, а это открывало перед их опекуном большие возможности.
Жаль, что их седьмая по счёту битва с игроками закончилась подобным образом. Октопус рассчитывал вылепить из своих подопечных что-то вменяемое, давая им практиковаться на равных или чуть более сильных игроках, но сегодня от него отвернулась удача. Немногочисленные и слабые внешне игроки оказались крайне опасными, чуть было не спровадившими на тот свет даже его. Повезло, что ассасина удалось выбить практически в самом начале, а у мага земли не было достаточного опыта в использовании своих способностей. Ну и ошибка, допущенная этим Риконом, оказавшимся крайне неприятным бойцом, – мобильным и обладающим обширным арсеналом усиленных относительно базы проклятий, - тоже сыграла свою роль, позволив паладину придержать свой последний козырь.
