Причем, что характерно, гребень как был, так и оставался абсолютно новеньким — ни пыли, ни паутины на нем не наблюдалось ни в каком, что примечательно, виде. Вокруг — сколько угодно, а на нем — нет. Понятнее от этого не становилось, но хоть отряхивать и оттирать не пришлось, и то, как говорится, — победа и большая удача.
Осси распахнула настежь ставни, впуская внутрь свежий воздух и яркий солнечный свет, сделала неспешный круг по комнате и осторожно присела на самый краешек кровати. Еще раз осмотрелась — не упустила ли чего при осмотре помещения, а затем вдруг сняла с пояса кошель, высыпала прямо на пыльное покрывало монеты и принялась их пересчитывать.
Делала она это долго и очень старательно. Все это время Хода молча и с интересом наблюдала за своей хозяйкой, не решаясь прервать столь важный процесс ни репликой, ни даже вопросом, хотя на кончике языка крутилось их наверняка немало. Наконец, леди Кай закончила свои подсчеты, удовлетворенно хмыкнула и бережно ссыпала звенящие кругляшки в кожаный мешочек. После чего, наконец, обратилась к Ходе:
– Ну, что скажешь? Что тут, по-твоему, произошло? И как долго, нас тут не было?
«Ну, если судить по пыли…» — Хода, как всегда, начала издалека.
– Да, да… — нетерпеливо перебила ее девушка. — Если судить по пыли, по плесени, по трещинам в камнях, по жукам, паутине, по ветру и звездам… Сколько прошло времени?
«Мне больше нравится судить по цифрам», — Хода была невозмутима.
– По каким цифрам? — Вздохнула Осси.
«По цифрам на могильной плите, — ответила Хода. — Если сложить все, что мы уже тут видели, то дата на камне получается очень даже хорошей отправной точкой… Я думаю — прошло десять лет».
Осси покачала головой.
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что мы проторчали там — на кладбище, десять лет? Причем, большую часть этого времени я провела, рассматривая радужные пузыри перед глазами и слушая премерзкий звон?
«Нет, на кладбище мы с тобой провели, по моим оценкам, полдня — не больше… И то — если брать вместе с дорогой туда-сюда».
– А здесь прошло десять лет?
«Похоже, что так», — вздохнула Хода.
– Но ведь так не бывает! — Крутя в руках гребень, сказала Осси.
«Не бывает, — нехотя согласился Страж. — Насколько мне известно, в таких масштабах время не затормозить, не замедлить и не изменить…»
Она замолчала, не сводя своих глаз с Осси.
«И, тем не менее… — Хода снова умолкла. — А у тебя есть какие-нибудь мысли?»
– Мысли? — Осси усмехнулась. — Мысли есть. Точнее — предположение. Даже не предположение, а почти что уже уверенность.
«И какая?»
– Я думаю, что ты права. Права и в том, что на кладбище мы были всего — ничего, и в том, что тут уже с десяток лет, как нет ни единой души…
«Это — очевидно и неоспоримо, — перебила ее Хода. — Только как это, по-твоему, друг с другом вяжется?»
– Как вяжется? — Осси перестала крутить гребень и засунула его поглубже в рюкзак. — Мне кажется… То есть я почти уверена, что давно уже, а точнее — как раз тот самый десяток лет назад тут и произошло то, о чем ты мне рассказывала на кладбище — про кольцо, про силу, про разупокоение… Кладбище разупокоилось не сегодня. И не вчера. Оно разупокоилось в тот день, когда они похоронили некромансера. Может, месяца на два-три позже. И нет там никакой ошибки на камне. Так и было это — десять лет назад. А то что мы с тобой видели сегодня… Это — эхо. Эхо тех событий и финальный аккорд в нашу честь. А может, — отклик на Слезу, про которую мы с тобой ничего не знаем. Отклик и попытка до нее дотянуться…
Интесса вздохнула.
– Да что угодно, это может быть, но, скорее всего это действительно связано со Слезой. Так или иначе… А что касается деревни… — Осси поерзала, устраиваясь поудобнее. — Так, с тех самых пор — то есть уж десять лет как нет тут никакой деревни. Нет ни ее обитателей, ни чернявого хозяина, ни мужиков, ни старосты. Нет мальчика Харлана и кота того на крыльце тоже нет. А есть здесь только брошенные дома, запустение и голодное неосвященное кладбище, на котором эти идиоты закопали тогда кольцо с кошачьим черепом. А все что мы с тобой тут видели и в чем участвовали, все это — было наваждение.
