Напротив, обозленная уже до крайнего предела, а теперь еще и на себя и, конечно же, на Ходу, леди Кай была настроена очень решительно и бескомпромиссно. Для горя и тоски места в ее сердце больше не осталось.
А тени все продолжали подниматься из могил. Молчаливые, безликие, словно смерть, и такие же неумолимые. Это были именно тени, а не призраки, с которыми леди Кай приходилось встречаться уже не раз. Такого врага Осси видела впервые.
Сотканные из чего-то неведомого, будто какая-то лихая сила взяла и просто выдавила свет из части принадлежащего ему пространства, они пугающе были похожи на людей. Как люди они и двигались. Может только самую чуточку плавнее, будто перетекали из одного состояния в другое.
Они поднимались каждая из своей могилы. Кто-то начал раньше и преуспел в этом больше — показавшись из земли уже почти по пояс. Кто-то — то ли запозднился, то ли хозяин-мертвец был закопан поглубже, а, может, земля была в этом месте иной, но некоторые из темных гостей еще только начинали высовывать из земли свои головы.
Ни глаз, ни лиц у них не было — просто сгусток несвета. Были они частично прозрачны — видно было сквозь них, как сквозь слегка закопченное стекло. Причем прозрачность эта плыла по мере их движений, будто были они не совсем однородными.
«Красавцы, — одним только словом и прокомментировала появление новых гостей Хода. — Лучше и дальше бы червяки лезли».
А с червяками тем временем происходили метаморфозы совершенно удивительные. Да и не только с ними, а и со всем, что уже успело выползти наружу и теперь копошилось под ногами бурым живым ковром.
Все живое, что оказывалось в пределах досягаемости восходящих теней, тут же без мучений и страданий, без всяких там агоний и конвульсий становилось абсолютно и безвозвратно неживым. Червяки, змеи и прочие ползающие при соприкосновении с тенью тут же высыхали, обращаясь мертвыми палочками-веточками. То же произошло прямо на глазах у Осси и с крысой — не той наглой, пытавшейся походя отъесть кусок дорогого ботинка, — а другой, но сути это нисколько не меняло… Одно касание, один миг и зазевавшаяся тварь превратилась в комок высохшей шерсти, еще более мерзкий, чем до этого.
Иными словами, тесный и близкий контакт с такого рода тенями был крайне не желателен, и исключался полностью ради собственного здоровья и всеобщего блага. И можно было быть абсолютно, на сто процентов уверенной, что едва только тени эти выберутся из земли полностью и обретут свободу, к которой они так стремились, как тут же значительная, если не большая часть их ломанется прямо к Осси в надежде такой контакт установить. Хорошо, если не все. И хорошо, если им будет на что отвлечься.
А это означало, что ждать особо нечего и надо либо бросаться со всех ног догонять ту первую наглую крысу, причем, с тем, непременно, чтобы ее обогнать и оказаться как можно скорее и как можно дальше от этого не самого благополучного теперь клочка леса, либо… Либо был и второй путь — надо было стиснуть зубы и навязать теням бой.
Причем такой, который быстро их заставит пожалеть о том, что они так бездумно и опрометчиво полезли вверх к солнцу, куда их, в общем-то, никто и не звал, вместо, значит того, чтобы забиться как можно глубже под землю и сидеть там тихо и долго. А лучше — вечно.
У обоих вариантов были, как водится, и плюсы и минусы и оставалось только быстро понять, чьи минусы хуже.
Памятуя, свою недавнюю схватку с глазастыми шарами, которые также точно перли из камней на волю, с той лишь разницей, что вылезали они не из земли, а из стен, Осси не стала дожидаться, пока ее новые гости обретут небывалую подвижность. Наученная горьким опытом она поспешила подготовиться к упреждающему удару.
Теней было так много, что нечего было даже и думать о том, чтобы порубать их поодиночке, размахивая мечом направо и налево, или сжечь огненными шарами одну за другой. Серебром из арбалета такую свору тоже было не утыкать. Чтобы понять это, не надо было проводить ни спиритических сеансов, ни ходить в душный от тлеющих в полумраке благовоний салон к бабке-гадалке. Проблему надо было решать радикально и, по возможности, разом.
