— Так нельзя!
— Неужели? После той предвыборной кампании все жители считают нас с отцом преступниками. А ведь мы просто выполняли свою работу!
— Именно об этом и говорил мой отец.
— Мне не следовало извиняться перед ним вчера вечером. Я была расстроена из-за своего отца, газеты, разорения, ненависти, которую питает ко мне, по меньшей мере, половина этого проклятого города. Теперь и твой отец знает, что Феганы считают себя виноватыми.
— Он понял, что ты выбилась из сил, поэтому и приехал ко мне сегодня утром. Отец знает о том, как ты мне небезразлична.
— Однако ты не пойдешь на продолжение отношений, — она вздернула подбородок. — Ты не захочешь, чтобы нас видели вместе.
— Это сложно. Твои проблемы с горожанами, вражда наших отцов — вот подходящее оправдание тому, что я держался от тебя подальше. Я никогда не говорил тебе о настоящей причине, по которой не хочу завязывать с тобой отношений.
— Надеюсь, она веская, — сказала Рейни.
— Моя девушка сбежала с моим лучшим другом.
— Как это типично! — даже услышав нотки отчаяния в его голосе, она притворилась равнодушной.
— Ты, наверное, с удовольствием узнаешь, что после их отъезда я начал выпивать, играть в карты и кутить.
Она пожала плечами.
— Ну, ты действовал предсказуемо.
— Теперь мне это нравится.
— Выпивать, играть и кутить? — опешила она.
— Мне по душе быть предсказуемым.
Джерико мрачно улыбнулся, и сердце Рейни оттаяло. Он, вне сомнения, был самым красивым из мужчин, которых она встречала. Но, узнавая его, она поняла, что ей нравятся его личные качества гораздо больше, нежели внешность. Джерико имел достаточно мужества, чтобы отделить желаемое от действительного, если это касалось его поступков.
— Я предпочитаю быть осторожным, уравновешенным и надежным, — сказал он.
Рейни принялась сортировать документы на столе и укладывать их в стопки.
— А если тебя увидят со мной, то это окажется чем-то из ряда вон выходящим?
— Я с удовольствием стал бы твоим другом, — он посмотрел ей в глаза. — Но только не любовником. Я уже жил с женщиной и все время старался услужить ей, чтобы она была счастлива.
— Очень забавно!
— Дело в том, что все было наоборот. Со мной не так-то просто ужиться. Она все время расстраивалась оттого, что у меня никак не получалось стать хорошим партнером. Я эгоистичен, упрям, не помню дат рождения, не приношу цветов, бросаю носки и полотенца на пол.
Рейни, не сдержавшись, рассмеялась.
— Ты очень хорошая, Рейни, и я не хочу тебя обижать, — сказал он.
Мгновенно сменив смех, на ее глаза навернулись слезы, но она сдержала их.
— Ты единственный человек в городе, который считает меня хорошей, — произнесла она. — И именно тот, от которого я меньше всего хотела бы услышать это в таком контексте!
— Ничего не поделаешь.
Джерико снова улыбнулся, а Рейни почувствовала боль в груди. Их взаимное влечение мучило ее, но она знала, как должна поступить.
— Мне нужно уехать отсюда в любом случае.
— Я бы этого не хотел.
— Этого бы не хотел твой отец, — уточнила она, покачав головой. — А ты с удовольствием выпроводил бы меня из города.
Он сглотнул и поднялся со своего места.
— Вовсе нет. Я думаю, что мы могли бы стать хорошими друзьями.
— Ага, я уверена, что нашим будущим супругам очень понравится такое положение вещей!
— Не беспокойся о моей женитьбе, — произнес Джерико. — Я не создан для этого.
— Конечно, — печально улыбнулась Рейни. — Когда-нибудь хорошенькая, беспечная девчушка покорит тебя, и ты даже не вспомнишь о том, что однажды испытывал ко мне симпатию.
Какое-то время они молча и пристально смотрели друг другу в глаза.
— Я должен идти, — сказал Джерико. Его слова прозвучали настолько тихо и душевно, что у Рейни не осталось никаких сомнений: он искренне сожалел о невозможности их отношений. — Сообщи мне, когда найдешь работу.
— Я не вижу в этом смысла, — промолвила она.
— Так значит, однажды газета просто перестанет выходить?
— Я сделаю ее прощальный выпуск.
— И все же ты зря уезжаешь из города. Помнишь, как ты хотела сохранить это печатное издание, чтобы твоему отцу было куда возвращаться?
Рейни не ответила. Она притворилась, будто сосредоточенно просматривает документы. Наконец Джерико повернулся, вышел из ее кабинета и направился к двери черного хода.
