Как отмечается в представленном Видо документе, в приватных беседах грузины говорили, что если Италия не сочтет целесообразным участвовать в реализации этих предложений, то ее вполне может опередить Германия, которая проявляет исключительный интерес к сепаратистским движениям в СССР. Что касается первого постулата, то он очень походил на легкий шантаж, а второе было верно с тем лишь дополнением, что немцы в вопросе работы с эмиграцией сепаратистского толка вели свою собственную крупную игру, не посвящая особенно в эти дела своих итальянских союзников. Графу Видо, так же, как его шефу Чиано, надо полагать, об этом было известно.
Видо заинтересовался представленными ему соображениями и поддержал вояж ходока на советскую территорию. Пообещал, что будет ставить этот вопрос перед министром, включая и выделение необходимых средств.
Сам же Сехниашвили в разговоре со своим приятелем проговорился, что ему поручают опасную миссию в Грузии, чем он гордится. Возможно, это была бравада, а может быть, как предположила резидентура, за этим скрывались намерения совершить на советской территории какие-то действия диверсионно-террористического характера. В Центре исходили из худшего, поэтому по существу поступившего из загранаппарата сигнала были проинформированы контрразведывательные службы органов госбезопасности. Под наблюдение взяли родственников вероятного эмиссара и людей, на которых он мог попытаться выйти в случае своего появления в республике. К его задержанию все было, таким образом, готово.
А в ведомстве Видо уже почувствовали вкус к работе с эмигрантами-радикалами, тем более что часть их не скрывала своих симпатий к фашизму. В одной из бесед Видо сказал сослуживцу, что следить за деятельностью эмиграции мало, надо поддерживать неформальные отношения с теми из ее деятелей, кто может оказаться полезным Италии, особенно с выходцами с Кавказа и Украины. Он посетовал, что в Москве достоверных сведений о положении дел на советских территориях, интересующих итальянские правительственные инстанции, не получить из-за жесткого контроля госбезопасности .
Итальянский посол, человек, способный в таких делах, по его словам, вынужден по этой причине бездействовать. К тому же советское правительство не пожелало дать согласия на учреждение итальянского консульства в Тифлисе, что только усугубляет трудности.
Нарком внутренних дел СССР Лаврентий Павлович Берия счел нужным доложить вопрос о группе «Момавали», ее отношениях с итальянскими властями и планируемой заброске Сехниашвили в Грузию Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) Сталину. Полагал, очевидно, что тому будет небезынтересно узнать, каков вклад некоторых соплеменников в кавказский сепаратизм и какие надежды они возлагают на зарубежных спонсоров. Ведь шел 1939 год, и обстановка требовала предельного внимания к такого рода явлениям.
Дело «Момавали» еще раз показало, сколь притягательной была идея использования сепаратистов для иностранных спецслужб, в данном случае итальянских, хотя какого-то логического конца она не имела. Начавшаяся Вторая мировая война перевернула многое, в том числе и в умах людей. Мы не знаем, как сложились судьбы основных фигурантов в деле итальянского графа Видо и его грузинских подопечных, зато все известно об их верховных руководителях. Бессменный в течение многих лет министр иностранных дел Италии Чиано, зять Муссолини, оказался в числе его противников, был вывезен немцами в Германию, а затем выдан итальянским фашистам, оставшимся верными дуче, и ими расстрелян. Сам диктатор после драматических перипетий с его освобождением спецгруппой СС под командованием Скорцени все же в конце войны был захвачен итальянскими партизанами и казнен.
А дело «Момавали», уже не пополнявшееся новыми документами, в 1945 году было сдано в архив, оставив для истории следы событий предвоенных лет в виде агентурных донесений, спецсообщений внешней разведки, переписки центральных и республиканских органов НКВД и других материалов .
