Султанов представил германскому послу в Турции фон Папену доклад с предложением услуг эмигрантов. «Мы уверены, — писал он, — что падение Москвы и приближение вермахта к кавказским границам является решающим фактором нашей независимости, а Кавказ по праву победителей должен находиться в сфере германского влияния».
О получении этого доклада фон Папен счел нужным шифровкой за №А/3018/41 доложить министру иностранных дел Риббентропу, пояснив при этом шефу, что упоминаемая в документе азербайджанца организация «Прометей» — не что иное, как подотдел польского Генштаба, а финансируется она из средств фонда Пилсудского. Именно на эти средства, переведенные поляками в Швейцарию, и поныне, после падения Польши, существуют Расул-заде и другие эмигранты.
Это неплохое дополнение к тому, что уже было известно из более ранних материалов, имевшихся в распоряжении нашей разведки.
Во время войны в Турции действовали сразу три резидентуры немцев, которыми руководили военный атташе генерал Роде, военно-морской атташе адмирал Марвиц и де Хаас из СД, работавший под прикрытием германского консульства в Стамбуле, который особенно активно занимался линией эмиграции .
Наиболее влиятельные деятели эмиграции были приглашены в Берлин. Представлявший на совещании с ними МИД Германии Шуленбург предложил подумать о слиянии всех сложившихся к тому времени течений в единый азербайджанский комитет. Он имел в виду: мусаватистов, группировавшихся вокруг Расул-заде, отколовшихся старых членов партии — сторонников Векилова, небольшую по численности группу Мехтиоглу, именующую себя Азербайджанской народной партией организацию Султанова.
Работу комитета наладить так и не удалось — каждый гнул свою линию и апеллировал к немцам. К этому времени основная работа с эмиграцией была поручена восточному министерству. Его азербайджанскую секцию возглавлял Амирджанов (его дочь была замужем за немецким разведчиком, специалистом по Кавказу Гуром и работала диктором в азербайджанской редакции берлинского радио), который не ладил с Расул-заде. Последний неоднократно жаловался правой руке министра фон Менде, который, так же, как его коллеги из МИД Шуленбург и Дитман, отлично понимал, что время политических обещаний прошло, реализовать их не представляется возможным и эмигрантам следует заняться конкретным делом.
Разговоры о высоких материях, о независимости, которые продолжал вести Расул-заде, немцев не устраивали, нужны были деятели, готовые заниматься многообразными вопросами формирования и подготовки национальных легионов. Нацистами был назначен начальник по этой части, бывший командир Красной Армии Дудангинский, принявший имя Фатали-бека. Расул-заде было предложено сотрудничать с Фатали-беком, он сетовал Менде на несправедливость, но ему сказали, что ненужных разговоров затевать в тяжелое для рейха время не следует.
С помощью руководящих деятелей эмиграции решались и другие задачи. Чтобы сохранить бакинские и грозненские нефтепромыслы в рабочем состоянии к моменту их захвата германскими войсками, Верховное командование вермахта в сентябре 1942 года приступило к организации спецподразделений из военнопленных, работавших прежде в нефтедобывающей промышленности. Их центральный лагерь размещался в Мариуполе. Эти люди должны были в кратчайшие сроки обеспечить восстановление нефтедобычи для нужд германской армии.
Тогда же Абвер организовал агентурную группу «Зет», членов которой предполагалось забрасывать в бакинский и грозненский районы нефтедобычи с задачей не допустить вывода из строя скважин и нефтеоборудования отступающими советскими войсками. Задействовать свою агентуру в полном объеме немцы не смогли по причине того, что захватить Кавказ им не удалось, а кое-кто из тех, кого успели забросить, были арестованы органами госбезопасности.
В конце 1942 года Расул-заде вместе с другими деятелями кавказской эмиграции был вновь приглашен в Берлин: с ними захотели поговорить о кавказских делах.
Как политику Расул-заде весьма импонировал формат созываемого совещания. Вначале было обещано, что участников примет Риббентроп, чтобы тем самым подчеркнуть их статус представителей независимых кавказских государств, которых, правда, пока не существовало. Но в день открытия совещания оказалось, что рейхсминистр находится вне Берлина, в спецпоезде «Вестфалия» где-то в районе Веймара, и принимает важного гостя. Предлог, очевидно, но что же делать…
