— Возьми, конечно, — сказал я. — Только все это вранье.
— Зато интересно.
— Ну раз интересно, тогда читай.
<…>.
Проходя через холл, я убедился, что ляпа действительно высохла, стала серой и осыпалась легкими пушистыми хлопьями.
В опубликованном варианте Лэн читал книгу доктора Нэфа «Введение в учение о некротических явлениях». В черновике это была книга доктора Френса «Введение в учение об оборотнях и вурдалаках».
Вечером на вопрос Лэна, можно ли, чтобы у него ночевал Рюг, Жилин отвечает в опубликованном варианте: «Ну да, конечно, хоть два Рюга…» В первоначальном варианте этот ответ отсутствует, вместо него только вопрос о драке подушками, но там мальчишки ночуют не вдвоем: «Я запер дверь в холл и перешел в кабинет, а когда я дочитал Минца, то услыхал, что в гостиной зашептались, потом стукнула дверь в холл, и начали шептаться уже в три голоса. Заснули мальчишки только в двенадцатом часу».
В окончательном варианте нет описания того, как Жилин принимает душ: залез под душ и в следующем же предложении — оделся, причесался и стал бриться. Черновой вариант красиво передает ощущения Жилина: «Душ всегда был моей слабостью, и я провел под холодными тугими струйками минут пятнадцать. Обсушившись под потоком горячего воздуха, я достал из вывода утилизатора свежее белье и комнатные туфли. Приятно было чувствовать себя стерильно чистым, совершенно здоровым и готовым к любому бою и к любому развлечению».
Читая черновик телеграммы, найденной в столе, Жилин сразу делает вывод: «Грин утонул во время рыбной ловли». В первоначальном варианте он более медлителен: «В этой телеграмме было что-то странное. Сначала я решил, что странность заключается в архаическом слове „рыбари“, а потом понял: обычно, когда сообщают о смерти, говорят в первую очередь, отчего или как умер человек, а не у кого он умер. Забавно, подумал я, сунул бумажку обратно в ящик стола и полез на полку за энциклопедическим словарем. Рыбарь. В словаре было сказано только, что „рыбарь“ — архаическое слово, соответствующее современному „рыбак“. Возможно, Грин утонул во время рыбной ловли?..»
Памятник Юрковскому на площади Авторы задумали с самого начала, но надпись на нем была вырезана сначала английскими буквами, затем — латинскими буквами, в изданиях — просто золочеными буквами. Вместо «5 декабря, год Весов» в черновиках значилось: «5 сентября 1999 года». Мысли Жилина по поводу памятника в рукописи были несколько аморфными (вообще, в первоначальном варианте ХВВ Жилин кажется человеком медлительным и даже нерешительным, — разительный контраст с прежним Жилиным, десять лет до ХВВ, в «Стажерах»):
Не менее четверти часа я смотрел на монумент и не верил своим глазам. Юрковский, несомненно, был человеком известным, правда, во вполне определенных кругах. Он был крупным ученым, неплохим организатором, членом двух академий, но он ни в коем случае не принадлежал к числу людей, которым ставят памятники даже у них на родине, не то что за границей. Еще более странно было видеть памятник ему в стране, к которой он не имел никакого отношения, в городе, где он, насколько мне было известно, если и бывал, то только проездом.
Позже Авторы, вероятно, сами заметили эти необоснованные изменения в характере Жилина и придали мыслям Жилина четкость и ясность:
Юрковским не ставят памятников. Пока они живы, их назначают на более или менее ответственные посты, их чествуют на юбилеях, их выбирают членами академий. Их награждают орденами и удостаивают международных премий. А когда они умирают — или погибают, — о них пишут книги, их цитируют, ссылаются на их работы, но чем дальше, тем реже, а потом наконец забывают о них. Они уходят из памяти и остаются только в книгах. Владимир Сергеевич был генералом науки и замечательным человеком. Но невозможно поставить памятники всем генералам и всем замечательным людям, тем более в странах, к которым они никогда не имели прямого отношения, и в городах, где они если и бывали, то разве что проездом…
Эрула, электронная рулетка, изображенная на памятнике Юрковскому, в рукописи описывалась более детально: «Я не понимал только, что это за аппарат из шаров и дисков, на который опирается известный планетолог…»
