— Но не это главное?
— Нет, не это. Давайте, однако, пойдем, а то я очень устал.
— А что же главное?
— Подберите оружие, — сказал однорукий. — И пойдемте, я расскажу вам по дороге. Это будет даже интересно…
И он рассказал. То, что он рассказывал, было чудовищно. Это было чудовищно само по себе, и это было чудовищно потому, что больше не оставляло места для сомнений. Все время, пока они лезли через поваленные деревья, перебирались через овраги, продирались через кусты, потрясенный Максим изо всех сил пытался найти хоть какую-нибудь прореху в этой новой системе мира, но его усилия были тщетны. Картина получалась стройная, страшная, примитивная, совершенно логичная, она объясняла все известные Максиму факты и не оставляла ни одного факта необъясненным. Это было самое большое и самое страшное открытие из всех, которые Максим сделал на обитаемом острове.
Излучение башен предназначалось не для выродков. Оно действовало на любую нервную систему любого человеческого существа этой планеты. Механизм воздействия не был известен ни Вепрю, ни Зефу, но суть этого воздействия сводилась к тому, что облучаемый человек подвергался мощному психическому внушению. Ему было можно внушить все или почти все, но внушалась ему прежде всего идея его подчиненности, восторг перед власть имущими и ненависть ко всем, кто мыслит иначе. Очень многое оставалось неясным в психической картине воздействия: внушаются идеи или эмоции? Всем ли внушается одно и то же или существуют различные программы для людей разных психических или социальных типов? Действует облучение на сознание или на подсознание?.. Но главное было ясно. Гигантская сеть башен, опутывающая страну, дважды в сутки — по крайней мере дважды в сутки — внушала десяткам миллионов людей преданность и ненависть, преданность тем, кто правил, и ненависть к тем, кто был против них. Дергая за эти невидимые ниточки, Неизвестные Отцы направляли волю и энергию миллионных масс, куда им заблагорассудится, могли вызывать и дважды в день вызывали всеобщий экстаз раболепия и преклонения; могли заставлять и заставляли массы думать, что все идет как нельзя лучше; могли возбуждать и возбуждали неутолимую ненависть к врагам внешним и внутренним, стирая при этом в миллионах сознаний всякую тень сомнения. Они могли бы при желании направить миллионы под пушки и пулеметы, и миллионы пошли бы умирать с восторгом; они могли бы заставить миллионы убивать друг друга во имя чего угодно; они могли бы, возникни у них такой каприз, вызвать массовую эпидемию самоубийств. Они могли все. Опасность для них могли представлять только выродки, люди, которые в силу каких-то физиологических способностей были невосприимчивы к внушению. Излучение вызывало у них только невыносимые боли, но не меняло ни их убеждений, ни эмоционального настроя. Выродков было сравнительно мало, что-то около процента, но Неизвестные Отцы знали историю и не собирались рисковать. Выродки были объявлены врагами человечества, и с ними поступали соответственно.
Максим испытывал такое отчаяние, словно вдруг обнаружил, что его обитаемый остров населен на самом деле не людьми, а куклами. Надеяться было не на что. Перед ним была огромная машина, слишком простая, чтобы можно было рассчитывать на ее эволюцию, и слишком огромная, чтобы можно было надеяться разрушить ее небольшими силами. Он понял, насколько был смешон со своими планами вторжения, широкой пропаганды среди населения, изоляции Отцов от масс. Теми силами, на которые он мог рассчитывать, нельзя было освободить огромный народ, который не желал своего освобождения, у которого дважды-трижды в сутки выжигали самою мысль об освобождении. Огромная машина была неуязвима изнутри. Она была устойчива по отношению к любым возмущениям. Будучи разрушена, немедленно восстанавливалась. Будучи раздражена, немедленно и однозначно реагировала, не заботясь о судьбе своих отдельных элементов. Единственную надежду оставляла мысль, что у этой машины был центр, пульт управления, мозг. Этот центр теоретически можно было разрушить, и тогда машина замрет в неустойчивом равновесии, и тогда наступит момент, когда можно будет попробовать перевести этот мир на другие рельсы. Но где этот центр? И кто его будет разрушать? Это не атака на башню. Это операция, которая потребует огромных средств и прежде всего — армии людей, неподверженных действию излучения. Нужны были люди, невосприимчивые к излучению, или простые легкодоступные средства защиты от него. Ничего этого не было и даже не предвиделось. Внутри страны не было никаких сил, годных для предстоящей борьбы, миллионные массы были рабами машины. Несколько сотен тысяч выродков были раздроблены, разрознены, преследуемы, и если бы даже их удалось объединить, эту маленькую армию Неизвестные Отцы уничтожили бы немедленно, простым нажатием кнопки, включив излучатели не на час, а на сутки…
