Я взял папку, положил ее к себе на колени и развязал тесемочки. Мне самому было интересно почитать. Материалы эти я знал с детства. Мой дядя, малоизвестный специалист по Японии, затеял некогда книгу под странным названием «Спруты и люди», его обуревала идея, что спруты с незапамятных времен имели контакты с людьми. С целью обосновать эту мысль он перекопал кучу книг, архивов, записал множество японских легенд и все самое интересное, с его точки зрения, собрал в эту папку. Книгу написать ему не удалось: он увлекся диссертацией на тему «Предательство японской либеральной буржуазии в период подготовки Японии ко Второй мировой войне». Папка была заброшена, часть материалов утрачена, но кое-что осталось: стопка пожелтевшей бумаги, исписанной ровным дядиным почерком. На каждом листочке — выписка из какой-нибудь книги или рукописи с обязательной ссылкой на источник.
— Подряд читать? — спросил я.
— Подряд, подряд, — сказал Спиридон. — Только не торопись. Я буду все обдумывать.
— Ну ладно. — Я взял первый листочек. — «Ика имеет восемь ног и короткое туловище, ноги собраны около рта, и на брюхе сжат клюв. Внутри имеет дощечку, содержащую тушь. Когда встречает большую рыбу, извергает тушь волнами, чтобы скрыть свое тело. Когда встречает мелких рыб и креветок, выплевывает тушевую слюну, чтобы приманить их. В „Бэнь-цао ган-му“ сказано, что ика содержит тушь и знает приличия». («Книга вод».)
— Что такое «тушевая слюна»? — осведомился Спиридон.
— Нет, уж это ты мне скажи, пожалуйста, что такое «тушевая слюна», — возразил я. — И заодно — как это дощечка может содержать тушь?
— Забавно, забавно, — задумчиво сказал Спиридон. — Видимо, перед нами здесь наивное описание небольшой каракатицы. Правда, каракатицы никогда не знали приличий. Более неприличное существо трудно себе вообразить. Я, во всяком случае, не берусь. Разве что клоп. Ну ладно, дальше.
— «По мнению Бидзана, — прочитал я, — ика есть не что иное, как метаморфоза вороны, ибо есть и в наше время у ика на брюхе вороний клюв, и потому слово „ика“ пишется знаками „ворона“ и „каракатица“». («Сведения о небесном, земном и человеческом».)
— Что есть ворона? — спросил Спиридон.
— Птичка такая, — ответил я. — Черная, со здоровенным клювом.
— Бред какой-то, — сказал Спиридон. — Дальше.
— «К северу от горы Дотоко есть большое озеро, и глубина его очень велика. Люди говорят, что оно сообщается с морем. В годы Энсё в его водах часто ловили ика и ели в вареном виде. Ика всплывает и лежит на воде. Увидев это, вороны принимают его за мертвого и спускаются клевать. Тогда ика сворачивается в клубок и хватает их. Поэтому слово „ика“ пишется знаками „ворона“ и „каракатица“. Что касается туши, которая содержится в теле ика, то ею можно писать, но со временем написанное пропадает и бумага снова делается чистой. Этим пользуются, когда пишут ложные клятвы». («Книга гор и морей».)
Пока я читал, в павильон вошел Федя. Он тихонько уселся рядом со мной и стал слушать. Когда я кончил, Спиридон проворчал:
— Вот это более похоже на правду. Я сам, признаться, так ловил альбатросов в молодости. Я только не понимаю, почему всех этих людей так интересуют вороны и тушь? Сплошные вороны и тушь.
— Тушью тогда писали, — сказал я. — А с воронами вас связывают из-за клюва. Разве не ясно?
— Предположим, — сказал Спиридон холодно. — Здравствуйте, Федор. Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, хорошо, — тихонько сказал Федя. — Я не помешаю?
— Ни в какой мере, — сказал Спиридон. — Продолжай, Саша.
— «Согласно старинным преданиям, ика являются челядью при особе князя Внутреннего Моря Сэто. При встрече с большой рыбой они выпускают черную тушь на несколько футов вокруг, чтобы спрятать в ней свое тело». («Книга гор и морей».)
— Опять тушь, — проворчал Спиридон. — Дальше!
— «У поэта древности Цзо Сы в „Оде столице У“ сказано: „Ика держит меч“. Это потому, что в теле ика есть лекарственный меч, а сам ика относится к роду крабов». («Книга вод».)
— Нет, не поэтому, — сказал Спиридон. — А потому, что Цзо Сы по своей глупости превосходит даже Бидзана, упоминавшегося выше. Дальше.
