Павор бросил листок на стол.
— Это нас с тобой мало касается, — сказал он. — Я имею сведения, что послезавтра на рассвете твой полковник Гриппа намерен устроить прорыв.
— Где? [Далее отсутствует. — С. Б.]
По-видимому, Авторы поняли, что ставить на первую роль повествования «статиста», человека, стоящего рядом с процессом, но не внутри его, — это обкрадывать самих себя. Когда есть возможность описать ситуацию не только с точки зрения человека, который узнает о мокрецах и помогает мокрецам (кем бы они ни являлись, эти хомо новус, — пришельцами из будущего или возникающими здесь и сейчас), но и человека, который как бы «становится» на время мокрецом, но пугается этого, не хочет этого, противодействует и, в итоге, сожалеет об упущенной возможности, — задача гораздо более интересная и плодотворная. (Пытливому читателю: хочу заметить, что вышеизложенное — всего лишь мнение С. Бондаренко «Почему АБС решили переделать текст ГЛ»; Ваше право — предложить свою версию, основываясь на тех же материалах архива, ибо все материалы — здесь[32].)
Итак, Авторы изменяют сюжет и переосмысливают идеи повести, делая для себя заметки по поводу как отдельных персонажей, так и мыслей главного героя:
1. Непонимание и необращение внимания.
2. Жалость и натуральное сочувствие (драка в ресторане).
3. Озлобление по личной причине (после выступления в школе; столкновение из-за девочки).
4. Сочувствие общего характера (после разговора с отцами города; отбивает автофургон с книгами).
5. Озлобление и униженность как человека (после исхода детей).
6. Разум и сравнение помогают ему стать на сторону мокрецов (собственные размышления; беседы с; вид города) поездка в интернат, встреча с дочерью.
7. Заболевание и выздоровление. «Бедный прекрасный утенок».[33]
Павор
1. Попытка освобождения мокреца. По черепу.
2. У Павора выпадает кастет.
3. Словесная перепалка с Павором. Укрепление неприятия.
4. Рабочие делают кастет Павору.
Мол. чел. в очках
1. Виктор сообщает, что похищение устроил Павор (после перепалки с Павором).
2. После исхода детей приходит мол. чел. и приносит медаль и реабилитацию.
Бол-Кунац
1. Бол-Кунац находит его под водосточной трубой.
2. В школе.
3. По дороге в санаторий.
4. Тоска в ресторане.
5. В интернате веселый Бол-Кунац.
Я весь в старом мире: глупость, косность, фашизм — я без них не могу, потому что это пища моя, я пожираю их и тем живу. Значит, я за старый мир. Но я же и борюсь против старого мира, следовательно, борясь против него, я рублю сук, на котором сижу. Пришло время выбрать: если я уйду в старый мир, который питал меня, я потеряю право его пожирать. Я буду иметь право бороться, только перейдя в новый мир.
Но этот новый мир не даст мне миноги, пьянство, развлечения. Это страшно строгий, чужой, стерильный мир. Он мне чужд уже совершенно, меня от него тошнит. И вообще, что я могу дать этому новому миру? Я для него — нуль. А я не привык быть нулем, в старом мире я был величиной, удостоенной господина президента. Следовательно, я за старый мир. Но я этот старый мир ненавижу — я ненавижу старый мир, но жить без него не могу. Я за новый мир, но жить в нем не хочу.
Подготовившись, Авторы пишут черновик теперь уже окончательной версии повести.
ЧЕРНОВИК
Черновик ГЛ представляет собой как бы два черновика: он настолько густо исчеркан, исписан поверх машинописи рукописной правкой, вставки порой пишутся даже на отдельных страницах — не хватает места на полях, но и правленый вариант местами еще отличается от окончательного опубликованного текста.
Первый черновик оканчивается главою раньше, когда Банев сначала думает, что он превратился в мокреца, а затем узнает, что у него аллергия. Последние слова первого черновика были такие:
— Дружище, — сказал он официанту, — бутылку джина, лимонного соку, лед и четыре порции миног в двести шестнадцатый. И быстро!.. Алкоголики, — сказал он Голему и Р. Квадриге. — Жалкие ресторанные крысы. Пропадите вы тут пропадом, а я пойду к Диане.
Он отпихнул кресло и пошел к выходу. И он уже не слышал, как Голем, глядя ему вслед, сказал, ни к кому не обращаясь:
