– Не нарывайся, сявка, – посоветовал Голова. – Меньше резких движений – больше продолжительность жизни. Языком, кстати, тоже.
– Не понял, – ошарашенно произнес амбал. Судя по всему, умение вести переговоры не обременяло своим присутствием его немногочисленные таланты. Вот кулаками помахать, до или после драки (для таких любая потасовка слишком быстро заканчивается), это да. Или, скажем, ножом поиграть…
Вспомнив о ноже, верзила тут же потянулся к рукояти. И замер. В руке Лани уже сверкал метательный нож, глаза прищурены. Только шевельнись – сразу получишь несколько дюймов стали меж ребер. Или в глотку, как придется.
Неизвестный амбал, по-видимому, это отлично понимал. Во всяком случае, на его лице сразу появилось выражение полного доверия к тому, что вот эта симпатичная девчонка, не колеблясь, отправит его к Творцу. А амбал, видимо, к Творцу отнюдь не торопился. Он нерешительно убрал руку подальше от ножа, оглянулся на оставшихся за столиком собутыльников. Один из них, пожилой щуплый господин с седой бородкой, кивнул ему и, выйдя из-за стола, подошел к амбалу.
– Иди, Ралли, – сказал он. – Тут разговор серьезный, твои кулаки не понадобятся. Голова тоже, стены нам ломать ни к чему. А ты, подружка, ножик-то убери. Вижу, метать умеешь, да сейчас это не потребуется. Давайте сядем и поговорим как умные люди.
Амбал послушно отошел, но за столик не сел, а вообще вышел из корчмы. Рубай заметно напрягся, Голова же остался невозмутим. Лани нехотя вернула клинок в широкий рукав платья.
– Можно и поговорить, – согласился Голова. – Как умные люди. А вот если один из них дурак – тогда что?
– Тогда кто-то белые тапочки нацепит, – хмыкнул старик. То есть стариком его назвать было бы неправильно, несмотря на седину. Лани видела, что серые глаза его смотрят жестко и весело, в них то ли азарт игрока, то ли предвкушение схватки. – Будем надеяться, что среди нас таковых не найдется.
– Среди нас-то нет… – прогудел Рубай, но Голова не дал ему договорить.
– Рубай, – мягко сказал он, – может быть, ты позволишь все-таки мне провести переговоры? Закажи-ка лучше… скажем, четыре бокала вина. Лани, ты не откажешься?
– Не откажусь, – не отказалась Лани. – Хотя вино с утра – моветон, ты не находишь?
– Правила нужны, чтобы их нарушать, – усмехнулся атаман. – Рубай, все понял?
– Сделаю, Голова, – прогудел тот и похромал к стойке.
– Голова, – задумчиво сказал местный. – Такое прозвище за так не дадут. Наслышан я о тебе, да и имя Рубай моих ушей уже достигало. Кривого Ляся помнишь?
– Помню, – спокойно ответил Голова. – Был у нас такой. Беспокойный тип, сказать по правде. В атаманы все метил. А нам зачем два атамана?
– Твоя правда, – легко согласился собеседник. – Он и до нас добрался. И тоже первым быть возжелал. Ну не смешно ли? Уж если не дал Творец тебе ума, будь исполнителем, другие за тебя думать будут. Вон Ралли же командовать не рвется? Хоть и тупой, но соображение имеет. А Лясь – лезет. От меня он тоже ушел, свою шайку набрал. Отребье, конечно, но пару раз мне поперек дороги становились.
– Ты на жизнь мне жаловаться будешь или у тебя дело есть? – спросил Голова.
Вернулся Рубай, сел на свое место, чуть развернув свой стул так, чтобы видеть одновременно и столик, за которым сидели еще двое спутников седого, и выход.
– Вот такой подход я люблю, – похвалил седой. – Сначала дело, потом девочки. А дело у меня простое. Что тебе в Тельоне надо, дружок? Одна голова тут уже есть, моя, – зачем нам две головы? Не влезай, убьет…
– Одна голова хорошо, а две – лучше, говорят, – спокойно ответил атаман. – Кстати, ты не представился, а я с незнакомцами не люблю говорить.
– Серый, – спохватился седой. – Прошу прощения, забылся.
– Серый, – задумчиво протянул атаман. – И я о тебе наслышан. Алмаза помнишь?
– Помню. Неплохой вор был. А ты его откуда знаешь, он же погиб давным-давно?
– Не так уж давно, как тебе кажется. Что-то у него там с синерясыми не заладилось, пришлось бежать в леса. Неделю назад белые тапочки примерил.
– Жаль, толковый был малый. Так что решать будем, Голова?
– На твое место не мечу. Однако жить как-то надо. Поработаем вместе, Серый? Готов пойти к тебе в подручные. Такими, как мы, не разбрасываются.
