– Неправильно ему, видите ли! Вот люди, а? Нет, я, конечно, благодарен, без твоей помощи меня бы просто убили, но все равно не понимаю. Ты ж ни меня, ни их не знаешь!
Варвар угрюмо молчал. Кроме «четверо на одного – нечестно», в голову ничего больше не лезло, а это он уже сказал. И вообще, жрать хотелось, просто беда. Для порядочного варвара всегда беда, когда нечего заглотить, а назвать Нанока непорядочным мало кто рискнул бы.
– Некроманта это люди, – сообщил незнакомец. – Самого Тубариха.
Ни о каком Тубарихе Нанок в жизни не слышал. И был вполне уверен, что и тот о нем тоже.
– Откуда в Ледании некромансер? – угрюмо спросил он. – Тут магию-то не жалуют. Священники любого колдуна на костер вмиг отправят.
– Некроманты не на виду, – пояснил собеседник. – Живет себе на отшибе, колдует потихоньку. Иерархи, впрочем, наверняка о нем знают, да не трогают. То ли побаиваются, то ли в своих целях хотят использовать. Народ тот еще!
– Звать-то тебя как? – спросил варвар, чтобы не думать, как это вдруг иерархи оказались народом. – Или эта тайна тоже не для моих ушей?
– Ох, виноват! Для друзей – Тил. Для спасителя моего – как для друзей.
Вот это загнул! – восхитился Нанок.
– А я – Нанок из племени агаков, рода Ронока.
– Агаки – это кассарадские горцы? – восхитился Тил. – Далеко же ты забрался! Впрочем, с другой стороны, а чего ты в родных горах и не видел? Камни да овцы…
Нанок вдруг проникся к собеседнику уважением. Мало кто вот так, с ходу, и Кассарадские горы-то вспомнил бы. А уж об агаках в этих краях и вовсе не слыхивали. Кстати, а сам-то парень откуда?
– А ты сам… – начал он, но Тил тут же перебил его:
– А это что у тебя?
Пальцем он не тыкал, но Нанок отчего-то тут же сообразил, что имеет он в виду не кровь на шкуре и даже не рукоять секиры, а медальон покойного принца.
– Да вот… – И он рассказал историю погребения тела. Всю, за исключением присвоенных золотых. Причем особо не привирая – а на это не всякий варвар способен.
– Так что ж ты его, дурилка, с тела-то снял?! – всплеснул руками Тил. – Совсем ребенок, честное слово. У тебя головы две или все-таки одна?
Нанок обиженно насупился. Сравнение с ребенком его задело. Затем на всякий случай ощупал голову – одна ли?
– Одна, одна, – подтвердил собеседник. – А вот встретит тебя кто-нибудь, медальон этот видевший, и той не останется. Поди докажи, что не ты его в спину ножом поцелил.
– Дык я, это, бате его снести хотел, – объяснил варвар, потупившись.
– Угу. Во дворец королю. В драной шкуре и с секирой за плечами. Да ты бы и до ворот не дошел, мигом бы оказался за решеткой в темнице сырой. Орел…
Варвар тут же забыл обиду. Орел – это сильно. Гордо даже. Кассарадский Орел – надо будет обязательно добавить прозвище к своему имени. Красиво звучит!
– Наивные вы все-таки люди, барбы!
А вот тут Нанок уже оскорбился. Во-первых, на малопонятное слово «наивный». Мало ли что эта хрень означает! А за барба так вообще в морду можно! Во-вторых.
Тил рассмеялся. Этакими звонкими переливами, что даже праведный гнев ни за что обиженного варвара начал куда-то исчезать, а на лицо поползла глупая ухмылка.
– Какое из моих слов задело тебя, друг мой? Тебе, знаешь ли, не идет оскорбленное выражение лица. И не сможет ли загладить мой промах глоток доброго вина?
Нос варвара зачесался прямо-таки нестерпимо. Похоже, одним глотком тут не обойдется… Он принял из рук Тила закупоренный кувшин и ловко вскрыл залитое сургучом горлышко. Первый же глоток заставил его поперхнуться – такого вина ему пить еще не доводилось. Когда он бывал при деньгах (и такое случалось), он изрядно попробовал неплохих и даже хороших вин. Однако далеко не настолько хороших! Сладкое, но не слишком, без малейшей кислинки, не терпкое, однако есть даже не привкус, а скорее, ощущение этой самой терпкости. И что-то еще в нем такое – запах меда, полыни и вереска и как бы предвкушение радости – яснее не скажешь. Э, да что там о вине рассказывать, пока не выпьешь, все равно не поймешь. А как выпьешь. Тут же добавить захочется…
– Эльфийское, – пояснил спутник, ловко раскладывая на подстеленной тряпице припасы.
