Йен поднял револьвер и движением руки крутанул небольшой барабан, как в фильмах. Поднес пушку к свету на всю длину, так что Мойре стали видны пустые цилиндрические выемки на месте пуль. Он медленно вращал барабан, пока не показалась камера, занятая патроном.
— Ты мне не покажешь, где тут телефон? — спросила Мойра. — Мне надо кое-кому позвонить.
— Телефон отключен. Он тебе не потребуется. Ты просто сиди тут и слушай меня. Это всё.
Мойра кивнула. Все что угодно, лишь бы заговорить Йену зубы.
— А потом?
— Потом я приставлю пушку к голове и начну стрелять. Я намерен продолжать это до десяти раз, двадцати раз, тридцати раз. Ты же будешь сидеть здесь и наблюдать за мной, пока не поверишь мне.
Мойра прикинула шансы вырвать у него оружие. Можно ли выкрутить пушку у Йена так, чтобы револьвер не упал на пол? Если вырвать его и выбежать наружу, зашвырнуть в снег… На дворе темно, снег продолжается, и если выбрать хорошенький сугроб, Йен вряд ли раскопает оружие до утра.
Но не успела она додумать эту мысль до конца, как Йен засунул револьвер в мешковатый карман спортивных штанов.
Теперь выхватить пушку не представлялось возможным.
— Я думала, ты про бессмертие, — сказала Мойра севшим голосом. — Русская рулетка не кажется мне надежным путем к бессмертию.
— И это так. Но дело в том, что я и не собираюсь убивать себя. Я лишь намереваюсь продемонстрировать невозможность самоубийства наиболее впечатляющим способом.
— Почему ты мне это показываешь?
— Ты моя подруга. Ты всегда меня слушала, у тебя открытый ум. И еще потому, что я знал — ты приедешь.
— А не потому, что я тебе первая в телефонной книге попалась?
Йен усмехнулся.
— Ты там записана как Мойра, а не как Кербишли.
Мойра вздохнула.
— Ладно. По рукам. Я тебя выслушаю. А ты расскажешь все, что посчитаешь нужным поведать. Но я больше не хочу видеть этой пушки.
— Ты обещаешь меня выслушать? Обещаешь не высмеивать и не спорить? Пока я не закончу?
— По рукам.
Но она не была уверена, что Йен соблюдет уговор со своей стороны.
— Мойра, тебе известно о многомировой интерпретации?
— Ты уже упоминал ее. — Подыгрывай ему, подумала она. Продолжай говорить. — Что-то квантовое, да? Параллельные миры и так далее?
— Типа того. Идея вот какая: каждый раз, когда во Вселенной имеет место взаимодействие — каждый раз при столкновении частиц Вселенная расщепляется на столько различных версий, сколько исходов может быть у события.
Мойре вспомнились долгие разговоры в пабе перед закрытием.
— Думаю, уразумела.
— Разумеется, мы наблюдаем лишь один из множества вероятных исходов. Если в лаборатории проводится опыт, для которого допустимы равновероятные результаты A и B, мы зарегистрируем либо A, либо B, но не оба сразу. В действительности же Вселенная в этой точке расщепляется, и наши двойники в другом мире наблюдают иной исход опыта.
— Это вроде тех котов, про которых ты обожаешь рассказывать, — заметила Мойра.
Йен просиял, явно обрадованный ее реакцией.
— Да. Можно поместить кота в ящик с источником радиации и счетчиком Гейгера, соединенным с ампулой ядовитого газа. Если радиоактивное вещество испускает частицу, а за любой период времени вероятность этого пятьдесят на пятьдесят, то ампула разбивается, из нее вылетает газ, и котик становится экс-котиком.
— А потом ты открываешь ящик.
Йен пригубил кофе: мерзкие комочки прокисших сливок ему явно не мешали.
— В одной вселенной мы бы обнаружили мертвого кота. В другой же источник радиации не сработал. Ты же помнишь, пятьдесят на пятьдесят. Существует наша ветвь мультиверсума, где этого не случилось. И кот по-прежнему жив.
Мойре стало ясно, что Йен подбирается к моменту своего откровения.
— Ну ладно, — согласилась она.
— А теперь хитрость. Что произойдет, если мы возьмем того же самого кота — нальем ему сначала молочка и «вискасом» накормим, конечно… а потом засунем обратно в ящик. И повторим эксперимент. Результат прежний: кот не мертв. Что скажешь?
— Скажу, что Королевское общество защиты животных с тебя шкуру сдерет, если узнает.
— А кроме этого?
— Не знаю. Наверное, ты оказался в той ветви, где радиоактивного распада не случилось, ну правильно?
