– А почему не «Некрополь»?
Петрович нахмурился. Он понял смысл шутки, но явно не понимал, откуда взялся повод для нее. И пришлось ему объяснить, что торговый дом называть «Акрополем» не стоит. Это место в Древних Афинах было зарезервировано исключительно для храмов – Парфенона и еще какого-то, поменьше. Никому бы в голову не пришло там торговать.
– Так получается, что эта вывеска глупо выглядит? – спросил Петрович и допил остатки «Курвуазье» прямо из горла.
– Ну, умные люди будут смеяться, – выразился я, как мне тогда показалось, мягко, даже уклончиво.
Петрович, больше ничего не говоря, швырнул тяжелой бутылкой в темные неоновые буквы.
Мы переночевали в офисе на роскошных, но неудобных диванах, а наутро он велел мне придумать красивое, «несмешное» название. Я напряг похмельные мозги. Петровичу, разумеется, хотелось чего-то исключительно античного.
– Марафон. Саламин. Пелопоннес, Истм, Спарта, Фаланга…
Петрович мрачно слушал, шумно потягивал кофе и отрицательно мотал головой.
– «Марафон» – подумают, что спорттовары. «Спарта» – вылезает сразу Прага. Что, у нас тут чешское пиво? «Фаланга» тоже не годится.
– Почему?
– Как будто фаланга пальца, решат, что мы по медицине. Протезы делаем. А «Истм» – совсем глупо.
– Почему?
– Слишком коротко и похоже на «изм». Хватит с нас «измов». Отпугнем. Вот «Саламин» – как-то красиво и непонятно.
– Нет, – я отрицательно помахал рукой, – Саламин не подойдет.
– Почему? Ты же сам предложил, – в этот раз поинтересовался он.
– Зря предложил. Там битва была. Морская. Подумают, что ты торгуешь авианосцами.
– А что такое Истм?
– Ты знаешь, – кажется, речка. Или перешеек.
Петрович поморщился.
– Вот, ты всегда так: креатива сколько хочешь, а конструктива – ноль.
Мне было неловко, я попытался смягчить ситуацию…
– Знаешь, на Москве огромное количество таких глупостей.
– В том смысле, что я не один такой дурак?
– Ладно тебе обижаться. Вон на «Метрополе» висит название – ресторан «Луксор», а на вывеске пирамиды.
Петрович вздохнул.
– Ну и что?
– А то, что пирамиды в Гизе, возле Мемфиса, а Луксор – на юге, в тысяче километров, не меньше. И это Фивы, другая столица.
Он опять вздохнул.
– И кому до этого какое дело?
– Глупо, дикость темная. Это все равно что на вывеске ресторана «Санкт-Петербург» нарисовать храм Василия Блаженного.
С этого разговора все и началось. Петрович придумал для меня оригинальный бизнес. Я ядовито высмеял в нескольких газетах вывеску на «Метрополе», и власти отеля ее спешно заменили. То же случилось и с кафе «Грааль» недалеко от меня на Яузе у Преображенки и сетью закусочных «Япошка», владельцы которых в срочном порядке вынуждены были изъять суффикс «к» из названия ради соблюдения политкорректности. После этого Петрович дал объявление в «Из рук в руки» и другие информационные развалы, о том, что появилась качественная и дешевая служба, гарантирующая начинающих коммерсантов от того публичного позора, которому подверглись владельцы вышеуказанных фирм. Короче говоря – идите к нам для получения качественной, ответственной экспертизы.
Ну нельзя же в самом деле называть продуктовый магазин «Кураре». Был такой, до моей статьи в «МК» в районе Полянки.
Петрович выделил мне в своем торговом особняке – получившем название «Коринф», – отдельную комнату и организовал промоушен среди своих друзей-коллег. То были времена бурного роста самых разных бизнесов, реальных, фиктивных, преступных. Должен был появиться и такой, как у меня. Я называл его интеллектуально-надстроечным, Петрович сравнивал его с работой теток, что развозят горячие обеды и чай торговкам на Черкизовском рынке. Я не обижался. У меня был постоянный, надежный кусок хлеба, пусть и с очень тонким слоем масла.
Я получил не только комнату, но и стол, малопоношенный компьютер и вертящееся кресло. Просил еще и секретаршу – именно эта деталь венчает в моем убогом представлении о мире картину под названием «Жизнь удалась», но Петрович сказал, что это за свой счет. А к своим «девочкам» приближаться запретил настрого.
Очень хорошо помню своего первого клиента. Интеллигентного, немного угарного вида, с блеском предпринимательского азарта в глазах. Он начал с вопроса, почему, собственно, кафе «Грааль» – это недопустимо и так уж безвкусно.
