Рука с эмблемой занеслась надо мной, и я зажмурился. И услышал недовольный голос:
– Да постой ты! – И другим тоном ко мне: – Нас интересует Ипполит Игнатьевич Зыков.
Я открыл глаза.
– Только не надо врать, что вы не знаете, кто это такой.
– Я знаю, кто это.
– Где он?
Я подумал, где сейчас может находиться Ипполит Игнатьевич, и пришел к выводу, что, скорей всего, дома. Он всегда там был в это время.
– У себя дома, наверное.
И снова едва избежал тычка в физиономию.
Второй, более терпеливый налетчик, сказал:
– Вам не надо бояться, мы из милиции.
«Оборотни в погонах», – подумал я и, слава Богу, не сказал этого вслух.
– Вас зовут Евгений Иванович Печорин. Вы приезжали со стариком к нам три дня назад.
А-а, ну конечно же!
– Мы приезжали к майору Рудакову.
– Вот-вот, – оживился спокойный милиционер. – Значит, вы помните, как старик, Ипполит Игнатьевич Зыков, угрожал майору Рудакову.
– Нет.
– Что значит, нет?! – взвился психованный мент.
– Ипполит Игнатьевич не угрожал – он уговаривал его. На колени вставал!
– Да, – согласился терпеливый, – мы были при этом. Вошли, застали сцену. Зыков предлагал Рудакову заявить на себя и предстать перед судом.
– Да. А потом я его увез. Вот и всё.
Психованный, заскрипел зубами и прошелся по моей маленькой комнатке изрыгая скверные слова во все стороны. Как бы потом не пришлось переклеивать обои.
Терпеливый продолжил:
– Не всё, очень даже не всё. Есть и еще кое-что. Накануне вашего приезда покалечился – упал с балкона собственного дома и покалечился – другой наш сотрудник, шофер Рудакова.
Я вспомнил, что об этом шла речь в дежурке. Спросил:
– Самоубийство?
– Да какое там самоубийство! Не такой он был человек, Вася Карпец. Но это так, цветочки. А на следующий день после визита старика Рудаков сам попадает под самосвал. Насмерть.
Я пошевелился в кресле, взвесил наручники, от наступившего морального облегчения – понял, что меня все же не убьют прямо сейчас – сильно вспотел.
– Ну а я-то тут при чем?
Терпеливый милиционер медленно закурил, выпустив под низкий потолок облако призрачного дыма. Я сам не курю и не позволяю гостям. Сейчас мне еще было неясно, могу ли я сообщить милиционерам о своих домашних правилах.
– Разумеется, мы не сразу связали два этих факта: визит старика и гибель Рудакова. Но потом связали и решили со стариком поговорить. Что он имел в виду, падая на колени у нас в дежурке? Сначала мы не нервничали. Занервничали, когда выяснилось, что Зыков исчез.
«А-а», – подумал я.
– Мы хорошо искали, мы редко так хорошо ищем, а здесь постарались. Старик исчез. И какой напрашивается вывод?
– Какой?
– Старик что-то знал. Что именно – сказать не захотел.
– Да заказал он Рудака, – буркнул из дальнего угла психованный мент, и я почувствовал, что он пьет мой джин-тоник, открыл воровским способом: без спросу и бесшумно.
– Это слишком радикальная версия. И шофер этого КамАЗа, под который майор попал, на наемного киллера мало похож.
Милиционер осекся, ему не следовало говорить о версиях при подозреваемом.
Меня почему-то очень раздражало самоуправство по отношению к моему джину, и я спросил:
– Скажите, а ваш Рудаков и правда был трезвый, когда сбивал Анну Ивановну?
Рассудительный мент примирительно сел на широкий подлокотник кресла, от него сильно пахло потом и бензином – запах безуспешных поисков.
Я продолжил:
– Согласитесь, это имеет значение.
– Вам придется поехать с нами.
Я дернулся и невольно пихнул локтем терпеливого в бок.
– Это с какой стати?
– Чтобы вы не скрылись, как Зыков.
– Это, это почему… а постановление? Покажите бумаги!
– Да покажем мы вам все что нужно, – вздохнул он, поднимаясь с подлокотника, – собирайтесь. Бакин, дай глотнуть.
– Я не хочу никуда ехать. Я тут, хотите верьте, хотите нет, не при делах. Просто подвез, вернее, свозил. Вы что, думаете, я его соучастник какой-то, что ли?! Я его, если по правде, терпеть не могу. Давно. Просто старость уважил, в горе к тому же.
Они высосали весь джин, передавая банку друг другу, спокойный вытер губы рукавом и сказал:
– Знаете, Евгений Иванович, нам бы не хотелось применять силу. У нас ее много. Лучше добровольно.
