— Слушай, приятель, — обратился Лопсяк по–португальски к седому негру за рулем. — Как мне найти советское представительство. Ты сам–то из Луанды?
— Нет, — ответил негр по–испански. — Я из Гаваны.
Кубинцы передали задержанного Лопсяка новоиспеченным ангольским властям, как только отряды МПЛА вошли в Луанду.
— Сержант Лопсяк! Прохожу срочную службу в заграничной спецкомандировке.
Измотанный неразберихой первых дней независимости Анголы советский военный советник только отмахнулся от него. Времени разбираться не было — заваривалась слишком крутая каша. Лопсяку дали отряд пугливых лесных жителей, которые поначалу держали автоматы перед собой на вытянутых руках, как ядовитую змею, словно боялись смертоносной штуки белых. И зажмуривались, когда давали очередь на стрельбище.
* * *
С ними Лопсяк дотопал почти до самой Намибии. Тактика была простая — впереди шли кубинцы с бронетехникой, за ними отряды бывших партизан и Лопсяк со своими деревенскими вояками. За все полгода, что он гонялся за отрядами Савимби в джунглях, или тут в буше за южноафриканцами, его ни разу не потревожило ни кубинское, ни ангольское командование. Но однажды под бомбежку попал легкий броневичок с белыми людьми в штатском. Все смачно матерились по–русски после легкой кантузии. Лопсяка вместо радости сковал непонятный ступор.
Лейтенант–кубинец подтолкнул его:
— Рамон, ты что окаменел? Это ж твои, русские. Ты своих давно искал.
Пыльный, с полевым макияжем на лице, он не знал, как отрапортовать толстому сеньору — ведь он был в чесучовом пиджаке.
— Товарищ, понимаете, дело какое… Я отстал от группы, — начал он по–русски.
— Что за …? — побагровел толстяк и тут же спохватился: — Не говорю по–русски. Обращайтесь по–португальски или по–испански.
Лопсяку стало легче, когда на него обрушился сначала отборный русский мат, потом родимый начальственный гон.
— Си, сеньор, пердона мэ, пэро…
— Что за самодеятельность? Кто отправил тебя на огневой рубеж? Как зовут по легенде?
— Команданте Рамон Лопес, — протянул Лопсяк ангольские документы.
— Давно в зарубежной командировке?
— С прошлого года.
— Посылают вот таких деревенских лопухов. Свободен. Я с тобой еще разберусь. — Высокий начальник положил его документ в нагрудный карман и захлопнул дверцу перед самым носом Лопсяка.
Разбирались почти месяц. Однажды среди ночи в блиндаже Лопсяка разбудил его ординарец Констраде, ростом с карабин, шестнадцатилетний паренек.
— Команданте, вставайте. Пойдемте в буш для разговора.
— Говори здесь.
— Нет, только в буше.
Констраде завел его в самую гущу кустов. Он до революции был уличным воришкой, этот мальчик из Луанды. Лопсяк однажды спас его от расправы, когда кто–то узнал в Констраде давнишнего похитителя своего кошелька.
— Команданте, вас завтра… — он выразительно нарисовал петлю вокруг своей шеи. — Мне рассказал двоюродный брат из охраны штаба, что за вами завтра приедут. Незнакомые русские приехали, много–много расспрашивали про вас и меня.
— Почему ты думаешь, что меня хотят арестовать?
— На фронте все быстро, фук — и нет человека! Это серьезно. Когда всех заключенных в Луанде выпустили из тюрьмы, нам дали очень строгого команданте–кубинца, чтобы он нас перевоспитывал в солдат. Он громко кричал и даже бил в зубы, но был глупый. Мы написали бумагу в госбезопасность, что ночью видели у него людей от Жонаса Савимби. И строгого команданте кубинцы тем же днем повесили на площади. Наши очень даже радовались.
Лопсяк недоверчиво вгляделся в плутливые глазенки мальчишки:
— А зачем ты меня предупредил, Констраде?
— Нужно уходить от черных к белым.
— Тебе–то это на кой ляд?
— Я в Луанде работал в большом отеле для белых, таскал богатым чемоданы на этажи. Меня поэтому дома называли Бау–чемодан. У меня было много долларов. В Южной Африке тоже много отелей, а в Анголе уже не будет белых. И не будет долларов.
* * *
И об этой своей слабине гораздо позже тоже не раз горько пожалел Лопсяк. Дома он получил бы всего лет десять строгача. И давно уже был бы на свободе. А в Намибии, куда его вместе с Бау привезли юные солдатики из армии ЮАР в рубашечках с коротким рукавом и отутюженных шортиках, его еще издалека высмотрел… месье Кромасс.
