Она прошла на кухню и включила электрический чайник. С лестницы донесся шум – словно толпы устремились к ее квартире. Гомон сотен голосов становился все ближе и ближе и наконец прорвался сквозь входную дверь. Леони слышала, как взревел Роб, призывая всех успокоиться и соблюдать порядок. Чей-то воинственный голос спорил с ним, но Роб перекричал упрямца, и тот замолк. Леони улыбнулась про себя. У актеров все-таки много преимуществ, подумала она. Даже в реальной жизни.
Реальная жизнь. Что это на самом деле? Неужели то, что сейчас происходит, и есть реальность? Леони это напоминало, скорее, мерзкий фильм ужасов. Она машинально достала из шкафа чашку и налила кофе. Добавила молока, размешала сахар, едва сознавая, что делает. В дверях появился Роб.
– Дорогая, ты готова? – нервно спросил он. Леони посмотрела на него – взгляд ее был чистым и бесстрашным.
– Да, я готова. – Она глотнула кофе.
– Тогда пойдем, – сказал Роб. И они вышли вместе навстречу тяжелому испытанию.
Войдя в гостиную, Леони увидела перед собой море лиц; комната была заставлена кинокамерами, прожекторами, звукоусилителями. Ее появление было встречено ослепительным залпом фотовспышек, защелкали фотоаппараты, зажужжали кинокамеры. Леони послушно проследовала за Робом к одному из двух стульев, выставленных перед аудиторией. Воцарилась тишина. Леони поняла, что от нее ждут приветственных слов.
Автоматически она начала говорить.
– Я прощу разрешения, джентльмены, высказать все, что сочту нужным, и надеюсь, что вы выслушаете меня, не перебивая, как это и было обещано. – Слова лились легко и свободно. Что она несет, черт возьми? Перед ней была стена безучастных лиц. Внезапно она поймала себя на том, что произносит речь Марии, королевы Шотландской, на судебном процессе. Эту роль она играла несколько лет назад на сцене одного из репертуарных театров. "О господи, – подумала она, – надо взять себя в руки".
Роб продолжил за нее.
– Мисс О'Брайен намерена сделать заявление, – сказал он. "Боже, неужели?" – лихорадочно подумала Леони. – Если вам потребуются какие-то разъяснения, прошу поднимать руки. Спасибо. – Роб сел рядом с Леони и склонился к ней. – Теперь давай, – прошептал он ей на ухо. – Расскажи им все, что говорила мне, и не будет ни одной пары сухих глаз.
Леони поведала свою историю просто, без лишних эмоций. Она подтвердила, что приходится Аманде матерью и что когда-то отдала ее на удочерение. Сказала и то, что жертва, на которую она решилась девятнадцать лет назад, была самой тяжкой в ее жизни. Что решение это далось ей нелегко. И раскаивалась в этом всю жизнь. Отдав ребенка, она словно похоронила его. И оплакивала все эти долгие годы. Это стало ее личным горем, посвящать в него других она не хотела. Теперь же ее единственным желанием было поставить точку в этом деле и больше не ворошить прошлое.
Закончив, Леони села и приготовилась выслушать вопросы. Тут же взвились, по меньшей мере, два десятка рук. Нетерпеливые репортеры, однако, не стали дожидаться разрешения задавать вопросы.
– Правда ли, что отец ребенка – влиятельный политик?
– Какие у вас планы в отношении дочери?
– Кто отец?
– Как вы намерены компенсировать дочери моральный ущерб?
– Она встречалась с отцом? Вы с ним поддерживаете отношения?
– Мистер Фентон, как вы себя чувствуете в роли отчима?
– Что вы обо всем этом думаете, Роб? Вы собираетесь жениться на мисс О'Брайен?
Вопросы сыпались один за другим. Леони даже при желании не смогла бы на них сразу ответить, но такого желания и не возникало. Роб встал и поднял руки, призывая к тишине.
– Мисс О'Брайен сделала заявление, – сказал он. – Дальнейших комментариев не будет. Всего доброго, леди и джентльмены.
На Леони нашло какое-то оцепенение.
– Пойдем, – проговорил ей Роб. – С тебя довольно. – И Леони позволила увести себя из комнаты. Роб увлек ее на кухню. – Умница, дорогая. Теперь глотни бренди, а я избавлюсь от этих идиотов. – Он плотно прикрыл дверь, и Леони услышала, как он уговаривает всех разойтись. Он, казалось, с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на крик. Лишь через полчаса удалось ему выпроводить назойливых гостей.
