Нефтяной принц - страница 54

Не обошлось без курьезов. Лошак, на котором восседала фрау Розали, оказался норовистым; он никак не желал оставаться без наездницы и не хотел останавливаться. Хромой Фрэнк как галантный кавалер захотел помешать ему, но это так разозлило животное, что оно подпрыгнуло в воздух и сбросило всадницу. Фрау, несомненно, пострадала бы при падении, если бы не малыш Фрэнк, сумевший поймать ее, после чего, правда, чуть не упал сам. Однако вместо благодарности она вырвалась из его рук, сильно толкнула Хромого в бок и гневно назвала его «sheep's-head», что означает почти то же, что и «болван».

— Sheep's-nose! [33] — с обычной готовностью бросил бывший лесничий.

— Clown! [34] — с негодованием ответила она, вытягивая в его направлении кулак правой руки.

— Stupid girl! [35] — рассмеялся Фрэнк и отвернулся от нее.

Фрау считала Хромого американцем, поэтому пользовалась известными ей английскими ругательствами, однако последний ответ Фрэнка так возмутил ее, что она, исчерпав запас английской брани, перешла на родной язык:

— Вы просто осел, чудовищный осел! Как вы смеете оскорблять даму! Вы знаете, кто я? Перед вами фрау Розали Эбершбах, урожденная Моргенштерн, овдовевшая Лейермюллер. Я привлеку вас к суду! Сначала вы разъярили моего осла, потом стали хвататься за мою талию, а теперь осыпали меня оскорблениями, которых приличному человеку и знать-то не положено. И я должна такое сносить! Нет, я настаиваю на примерном наказании. Понятно?

Фрау Розали вызывающе взглянула на него и, упоенная борьбой, уперлась руками в бока. Хромой Фрэнк от удивления отступил на шаг и спросил:

— Кто вы? Ваше имя Розали Эберсбах?

— Да! — угрожающе буркнула она, делая шаг вперед.

— Урожденная Моргенштерн? — продолжал он, отступая на два шага.

— Разумеется! Или вы против? — и она восстановила расстояние между ними, также сделав два шага.

— Овдовешая Лейермюллер?

— Ну да. — И она кивнула.

— В таком случае вы немка?

— А кто же? Еще одно невежливое слово, и вы пожалеете! Я привыкла, чтобы со мной обращались галантно. Понятно?

— А я и был галантен!

— Ну, я бы этого не сказала! Разве это галантно — поднимать руку на моего осла?

— Я хотел лишь остановить его, потому что он вам не подчинялся.

— Не подчинялся? Что за вздор! Мне повинуется любой осел — можете себе это заметить! А дальше? Дальше вы чуть не раздавили меня в своих объятиях! Мне нечем стало дышать, а в глазах погас дневной свет. С дамой надо обращаться нежнее и скромнее. Мы не только прекрасный, но и нежный пол; мы хотим, чтобы с нами обращались осторожно. А вы хватаете нас, как носильщик коробки…

Она прервалась, потому что за ее плечами раздалось восклицание, представлявшее собой некую смесь удивления и восторга:

— Бог мой, да это же знаменитый Хромой Фрэнк!

Названный быстро обернулся и, увидев кричавшего, сам воскликнул с не меньшим изумлением:

— Наш кантор Хампель! Возможно ли это! Слезайте вниз и бегом в мои объятия!

Одержимый оперой был как всегда нетороплив и только сейчас добрался до ворот. Предостерегающе подняв палец, он ответил:

— Кантор эмеритус, хотел бы я попросить, герр Франке! Потому что на свете может жить другой кантор по имени Маттеус Аурелиус Хампель, который еще не покинул свой пост. Прежде чем оставить седло, я хочу обратить ваше внимание еще на одно.

— О чем вы?

— Сейчас скажу.

— Вы же видите, как жажду я этого, мой горячо почитаемый и любимый кантор.

Тот осторожно соскользнул с лошади и торжественным движением обнял Фрэнка, который продолжал, улыбаясь:

— Большей частью мы находимся здесь, на Диком Западе, где точность данных, собственно говоря, вовсе не нужна, но если вам это доставит удовольствие, я буду обращаться к вам: герр кантор.

— Кантор эмеритус, попрошу вас!

— Хорошо, хорошо! Но скажите мне сначала, как вы попали сюда. Вы могли бы совершенно официально начать с того, что я тогда так и не смог устроить вам резервуар.

— «Оревуар», или по-нашему «до свиданья», хотели вы сказать! Это весьма удивляет меня. Вы же знаете о моем намерении написать оперу?

— Да, вы говорили об опере в трех или четырех актрисах.

— В двенадцати! Только в двенадцати актах, а не актрисах! Это должна быть героическая опера, а поскольку вы рассказывали мне о «героях Запада», то я и хотел поехать за вами на Запад, чтобы собрать материал из первых рук. К сожалению, вы уехали, ничего не сообщив мне об этом, и я не знал, куда мне ехать, чтобы отыскать вас.