— Сестрица Хуэй! — смущенно запротестовала Мэй.
Толстяк поздоровался и предложил выпить. Мэй выбрала минералку.
— Как живешь, Ли? — подсела она к Чижику, и тот густо покраснел.
Все знали, что Чижик Ли издавна питал к Мэй нежные чувства.
— Уезжаю в Шэньчжэнь. Обрыдли мне уже и Пекин, и агентство новостей «Синьхуа»!
— Что? — удивился Толстяк. — Ты мне ничего не говорил! С ума сошел? Решил променять информационного гиганта на захудалую провинциальную газетенку?
— Гигант гигантом, а зарплата мизерная. И квартиры не дождешься. После университета мы рвались на работу в крупные организации, а теперь все упирается в деньги. Кто богат, тот и личность. Вот стану главным редактором и тоже буду заколачивать большие бабки!
— Чудак ты! — Сестрица Хуэй открыла банку пива «Циндао». — Что такое деньги в сравнении с властью? Когда Мэй работала в министерстве общественной безопасности, то жила в прекрасной однокомнатной квартире, пользовалась служебными автомобилями и обедала в лучших ресторанах. И при этом не была богатой. Посмотри на директора вашего агентства. Ему не надо никакого богатства! Он и так получает по должности все, что душа желает!
— Ну, мне-то никогда не стать генеральным директором «Синьхуа»! Нужно обладать особым умением, чтобы взобраться на верхушку служебной лестницы! Нет, это не для меня. Я стану богатым! И куплю себе на свои кровные и собственную машину, и собственную квартиру!
— А я обойдусь и без машины! Мне бы только крышу над головой! — печально вздохнул Толстяк. — У нас в «Пекинской газете» еще хуже, чем в «Синьхуа». Не то что квартиры — комнаты в общежитии не дают! Уже четвертый десяток разменял, а все еще живу у родителей. Я так и сказал свахам — моя будущая жена должна работать в таком ведомстве, где обеспечивают служебной жилплощадью.
— В Шэньчжэне и других особых экономических зонах такие специалисты, как мы, смогут приобретать квартиры в личную собственность! — Чижик Ли затянулся сигаретой и выпустил облако дыма.
— А как же твоя пекинская прописка? — спросила Мэй. — Ты ее потеряешь, если переедешь в другой город на постоянное жительство. Неужели не захочешь вернуться?
Мэй огорчилась за Чижика Ли, который всегда был безнадежным романтиком и постоянно страдал из-за этого. Он часто в душевном порыве совершал необдуманные поступки, а потому никак не мог ужиться в прагматическом китайском обществе. Мэй испытывала к нему родственное чувство. Они оба чурались окружающих, хотя и по разным причинам. Чижик Ли боялся общественного неодобрения и неприятия, поскольку это лишало его психологического равновесия. А Мэй считала, что ее никто не понимает, но при этом посылала всех к черту.
— Кто это не захочет вернуться? — прогремел чей-то бас за ее спиной.
Все обернулись и увидели возвышающуюся над ними почти двухметровую фигуру Гуана с испачканным сажей лицом. Ему, по обыкновению, пришлось возиться с переносным примусом, чем он и занимался, спрятавшись от всех за мраморной раковиной.
— Да вот, Чижик Ли уезжает в Шэньчжэнь, — пояснил Толстяк, сокрушенно качая головой.
— И правильно делает, — заметил Гуан, садясь и отгоняя дым от сигареты Чижика Ли обратно ему в лицо. — Наконец-то ты окажешься среди людей твоих габаритов! — засмеялся он собственной шутке.
Чижик Ли был самым маленьким в их группе, хотя родился в краю великанов — в северной провинции Дунбэй.
Сестрица Хуэй шлепнула Гуана ладонью по спине:
— Не будь ослом!
Тот словно не почувствовал удара и опять засмеялся.
— Только не вздумай сбежать в Гонконг! Через несколько месяцев Гонконг вернется в состав Китая, так что мы тебя все равно поймаем!
Жена Гуана — в отличие от него невысокая — подала ему банку пива. Тот открыл ее, сделал глоток и выплюнул.
— Я же велел тебе охладить!
— Я купила его уже охлажденным, — тоненьким голоском оправдывалась женщина, не смея поднять глаза.
— Подай бутылку воды! — приказал ей Гуан.
Тут наконец появился Дин, муж Сестрицы Хуэй. Он медленно скатил с холма велосипед, увешанный сумками с едой, среди которых восседала Крошка По. Жена Гуана приободрилась и поспешила разгружать продукты и готовить горячее. Дин остался помогать возле примуса, а Сестрица Хуэй повела соскучившуюся по ней Крошку По собирать цветы на лужайке.
