– Прости, – жалко прошептала она. – Мне не следовало…
Вун оборвал ее, с силой тряхнув головой:
– Не надо. – Так и не взглянув на Шаэ, он взял у двери зонтик. Его плечи сгорбились от напряжения. – Спокойной ночи, Шаэ-цзен, – сказал он, безуспешно пытаясь говорить как обычно, и открыл дверь.
– Спокойной ночи. Счастливого пути.
Шаэ отчаянно пыталась найти нужные слова, чтобы все исправить, пока он не ушел, но так ничего и не придумала.
Стоя у окна, она смотрела, как зажглись фары его машины. А когда они исчезли вдали, за воротами семейного поместья, Шаэ натянула на плечи одеяло и молча выпила остаток чая, теперь уже слишком крепкого и холодного.
Движение «Будущее без кланов» устраивало встречи дважды в неделю в баре «Маленькая хурма». Полтора года назад Беро впервые поднялся по узкой лестнице в полутемную комнатку второго этажа, где три человека играли в карты. Сегодня у бара и за крохотными столиками толпилось почти тридцать человек, они пили бренди и курили, передавая друг другу листовки на тонкой серой бумаге.
Снаружи вечный уличный шум Жанлуна перерос из тихого гула в торнадо – люди возвращались с работы и радостно вы́сыпали наружу, в теплый весенний вечер, но окна «Маленькой хурмы» оставались закрытыми. Висящие над черной стойкой бара и маленьким танцполом красные лампы отбрасывали на напряженные лица жутковатое сияние. Смелое нападение на казино «Двойная ставка» четыре месяца назад привлекло новых революционеров, но собираться здесь стало опаснее. Равнинный клан не сумел найти налетчиков, но энергично перетряхивал каждое бандитское логово на своей территории и объявил награду тому, кто приведет к виновным. Предложение было настолько щедрым, что Беро испытывал соблазн донести на Гурихо, Отоньо и Тадино, но они, вероятно, сдали бы его самого, прежде чем их убьют.
Беро прошел к скамейкам с красными подушками у стены и сел между Тадино и девушкой в розовом шарфе. Свой рюкзак он осторожно поставил на пол между ногами, стараясь, чтобы он не клацнул по полу. Тадино ткнул Беро в бок острым локтем и прошептал:
– Ну что, принес? Развлечемся после собрания?
Гурихо и Отоньо не планировали новых нападений. Они считали, что пока следует залечь на дно и сосредоточиться на расширении движения. Но Беро и Тадино время от времени выходили на дело с баллончиками краски и монтировками, громили заведения клана, всегда меняя кварталы и почерк, прямо как рыба, кусающая кита. Правда, Беро всегда так жил. Он привык находиться на дне общества. Краску можно отмыть, в окна вставить новые стекла, но клану придется раскошелиться. Еще больше людей поймут, что даже мелкая рыбешка может бросить вызов Зеленым костям.
Гурихо встал в центре зала с листком бумаги в руке и начал говорить в микрофон. Каждый раз при виде него Беро приходил на ум образ козла в свитере. У полукровки из Оортоко были маленькие глазки и длинная растрепанная борода. Во время своей речи он тяжело дышал и расхаживал взад-вперед. Как обычно, выглядел он неопрятно, однако говорил с воодушевлением:
– Говорят, что нефрит – это дар Небес, но на самом деле это проклятье ада и его демонов. Люди по всему миру используют его во зло. Здесь, на Кеконе, все живут под тиранией Зеленых костей. В Шотаре банды баруканов носят нефрит, чтобы убивать, грабить и насиловать. Эспенские солдаты с нефритом превратили Оортоко в опустошенную войной пустыню. И кто контролирует производство нефрита? – выкрикнул Гурихо. – Кто находится на вершине пирамиды насилия и коррупции? Кеконские кланы Зеленых костей.
Собравшиеся сердито загудели в знак согласия и одобрительно затопали по полу. Девушка, сидящая на скамейке рядом с Беро, подалась вперед и вся превратилась в слух. Симпатичная. Даже очень. Слишком юная и привлекательная для такого сборища. У нее была сексуальная короткая стрижка, молочно-белая кожа и слегка приоткрытые полные губы.
– Привет! Как тебя зовут? – спросил Беро.
Девушка повернулась к нему, широко распахнув глаза, полные подозрения и любопытства. Беро привык к такой реакции со стороны женщин из-за своей молодости и изуродованного лица, которое в то же время предполагало, что у него была интересная жизнь, он мог пострадать в дуэли или сражении.
