В полдень мы снова были в Большом зале: сидели у помоста, ели и весело болтали, как будто все шло на руку нашей семье. Нефертити смеялась и кокетничала, и я заметила, что чем чаще Аменхотеп видит свою будущую жену, тем труднее ему оторвать от нее взгляд. У Кийи не было ни капли неотразимого обаяния Нефертити. Она не умела привлекать к себе всеобщее внимание, как моя сестра. Но когда дневная трапеза закончилась, царевич и Нефертити не обменялись ни словом, и, когда мы вернулись в наши покои, сестра была молчалива. Ипу с Мерит хлопотали вокруг нас, а я с возрастающим беспокойством наблюдала за Нефертити. Аменхотеп по-прежнему относился к ней всего лишь как к жене, которую навязала ему мать, и я не понимала, как отец намеревается это изменить.
— Что ты будешь делать? — спросила я в конце концов.
— Повтори-ка мне, что он сказал тогда в гробнице.
Мерит — она как раз потянулась, чтобы приложить к груди Нефертити золотое украшение, — напряглась. Это было дурной приметой — говорить о том, что произошло под землей.
Я заколебалась.
— Он сказал, что никогда не склонится перед своим братом. Никогда не склонится перед Амоном.
— А у фонтана он тогда сказал, что хочет, чтобы его любил народ, — многозначительно произнесла Нефертити. — Что он хочет быть народным фараоном.
Я медленно кивнула.
— Мутноджмет, пойди отыщи отца, — велела Нефертити.
— Что, сейчас? — Ипу как раз подкрашивала мне брови сурьмой. — Неужто это не может подождать?
— Чего подождать? — отрезала Нефертити. — Пока Кийя родит ему сына?
— Ну а что ты собираешься ему сказать? — нетерпеливо спросила я.
Я не хотела никуда идти, пока меня не убедят, что отца и вправду следует побеспокоить.
— Я собираюсь сказать ему, каким образом мы можем привлечь царевича на свою сторону.
Я вздохнула, чтобы дать Нефертити понять, что все это мне не нравится, а потом вышла. Но мне не удалось найти отца. Его не было ни в его покоях, ни в Зале приемов. Я обыскала сады, пробралась через лабиринт кухни, а потом выскочила во дворик перед дворцом. Там меня остановил слуга и спросил, что мне нужно.
— Я ищу визиря Эйе.
Старик слуга улыбнулся:
— Он там же, где и всегда, моя госпожа.
— И где же?
— В Пер-Меджат.
— Где-где?
— В Зале книг. — Слуга понял по моему виду, что я не знаю, где это, и спросил: — Госпожа, показать тебе дорогу туда?
— Да.
Я поспешила за ним, мимо Большого зала, в сторону Зала приемов. Для старика слуга был на редкость проворным. Вскоре он остановился у двустворчатой деревянной двери, и стало ясно, что заходить туда он не намерен.
— Это здесь?
— Да, моя госпожа. Это Пер-Меджат.
Он подождал, глядя, что я стану делать: постучусь или сразу войду. Я распахнула дверь и застыла, изумленно уставившись на самую великолепную комнату во всем Мальгатте. Я никогда прежде не видела целый зал, заполненный книгами. Две винтовые лестницы уходили к потолку, и повсюду, насколько хватало глаз, лежали свитки в кожаных двусторонних футлярах; должно быть, тут хранилась вся мудрость фараонов. Отец сидел за кедровым столом. Царица тоже была здесь, равно как и моя мать, они разговаривали между собой, быстро и напряженно. Когда я вошла, они умолкли. На меня устремились пронзительные взгляды двух пар голубых глаз; лишь теперь я поняла, насколько отец и его сестра похожи друг на друга.
Я откашлялась и обратилась к отцу:
— Нефертити хочет говорить с тобой.
Эйе повернулся к сестре:
— Мы поговорим об этом позже. Возможно, сегодня что-то изменится. — Он посмотрел на меня. — Чего она хочет?
— Сказать тебе что-то про царевича, — ответила я, когда мы вышли из Пер-Меджата в коридор. — Она думает, что нашла способ привлечь его.
В наших покоях Ипу с Мерит закончили наряжать Нефертити. На руках у нее позванивали парные узорные браслеты, а в уши были вдеты серьги. Я замерла, потом ахнула и кинулась вперед, посмотреть на результат усилий наших служанок. Они сделали ей в мочке уха не по одной дырке, а по две.
— Ну кто так делает — две дырки!
— Я! — отозвалась Нефертити, вскидывая голову.
Я повернулась к отцу. Он лишь одобрительно посмотрел на нее.
— У тебя какие-то новости о царевиче? — спросил он.
