Недовидено недосказано - страница 3
Глаз вперенный в деталь пустыни заплывает слезами. У сумасшедшей в доме входит в сердце печаль. Ночь наступает когда та которой нет слышит море. Подтыкает юбку чтобы идти быстрее демонстрируя башмаки и чулки до икры. Слезы. Последний пример: перед дверью плита которая сильно сильно просела от ее ничтожного веса. Слезы.
До того как их совсем расстегнули чтобы высвободить чулки ботинки успели оказаться плохо застегнутыми. Исчерпаны слезы как бывает вот крючок для застегивания ботинок больше чем в натуральную величину. Потускневший серебряный как рыба на крючке[5] он висит на гвозде. Все время слегка болтаясь взад и вперед. Словно в этом месте беспрестанно дрожит земля. Слегка. На овальной рукоятке чеканка слегка напоминающая чешую. Сухие глаза все время скользят по слегка изогнутому стволу до крючка похожего на рыболовный. Его столько тянули что он утратил крутизну изгиба. Временами кажется даже что он негоден больше к употреблению. Неисправность легко устранить с помощью плоскогубцев. Когда-нибудь их для этого пускали в ход? Осторожно. Временами. Пока могли. А после уже не могли их сжать. О не от слабости. С тех пор крючок бесполезный висит на гвозде. Все время незаметно болтаясь взад и вперед. Иногда вечерами в ясную погоду серебристые блики. В этот момент — крупный план. Где вопреки рассудку главное — гвоздь. Это изображение надолго а потом внезапно оно расплывается.
Она там. Снова там. Пускай глаз там снаружи на миг отвлечется. На рассвете или в сумерки. Отвлечется глядя на небо. На что-то что в небе. А когда взглянет опять занавеска уже не будет задернута. Она отодвинет занавеску чтобы смотреть на небо. Но все равно она там. Снова там. Даже если занавеска задернута. Внезапно отдергивается. Молния. Какая внезапность во всем! То и дело она застывает. На ходу не уходя. В движении недвижима.[6] Возвращаясь безвозвратно. Внезапно вечер. Или рассвет. Глаз вперен в незавешенное окно. В небе его ничто больше не отвлечет. Ничто пока его взгляд не насытится. Хлоп! затворилось. Ничто не шелохнулось.
Все уже перепутывается. Вещи химеры. Как всегда. Перепутывается уничтожается. Несмотря на предосторожности. Если бы только она могла быть просто тенью. Тенью без примеси. Эта старуха такая умирающая. Такая мертвая. В безумии черепа и больше нигде. Где уже бесполезны любые предосторожности. Бесполезны и невозможны. Заперта вместе со всем этим. Хижина галька и прочее. И наблюдатель. Как все было бы просто. Если бы все было просто тенью. Ни быть ни быть обязанной быть ни быть в состоянии быть. Спокойно. Продолжение. Осторожно.
Здесь на помощь два окошка. Два круглых слуховых оконца.[7] По одному на каждый скат островерхой крыши. Каждое со своей стороны сочит полусвет. А потолка нет. Нарочно. Если бы не задернутые занавески она бы всегда была в темноте. Что дальше? Она уже почти не поднимает глаз. Но лежа с открытыми глазами она еще различает кровли. В полусвете сочащемся из окошек. Полусвет все слабее. Стекла все мутнее. Она ходит и ходит в полной тьме. Края ее длинной черной юбки метут по полу. Но чаще всего она неподвижна. Стоя ли сидя ли. Лежа или на коленях. В полусвете сочащемся из окошек. Она любит чтобы занавески были задернуты иначе она бы все время была в темноте.
Потом выплывает из тени перегородка. И тает уступая место уходящему вдаль пространству. На востоке ложе. На западе стул. Итак это место можно разделить только исходя из назначения каждой вещи. Насколько во всех отношениях лучше сплошное пространство. Глаз с облегчением успокаивается но ненадолго. Потому что перегородка медленно восстанавливается. Медленно вырастает из пола вздымается теряется в темноте. Полумрак. Вечер. Крючок для застегивания ботинок поблескивает в закатных лучах. Едва виднеется ложе.
Она рассеянно — глаз устал от безжизненности — переводит взгляд на двенадцать. Они не видны ей а она им. Но когда она поворачивает в другую сторону ее глаза неотрывно уставлены в землю. Туда где дорога остановилась у нее под ногами. Вечер зима. Все так смутно. Все было так давно. Итак за неимением лучшего вдовый взгляд в сторону тех двенадцати. Все равно какой взгляд. Он стоит вдали лицом к закату. Темный плащ до земли. Изогнутая шляпа из прежних времен. Наконец лицо прямо в глаза светят последние лучи. Скорей укрупнить поглотить пока не настала ночь.
