— Руки на место! А не то…
Наконец вернулся дежурный, не поднимая глаз на Голицына, будто того и не было, продолжил рыться в бумажках, опять кому-то звонить.
— Я прошу вас, позвольте мне позвонить? — униженно переспросил он, вполне сознавая, что власть не на его стороне. Что им стоит разрешить или нет? И почему не разрешить? — Ведь я преступления не совершал, никого не побил, не оскорбил… Опять без ответа. Дежурный его слов будто не слышал, в который раз переспросил: фамилия, имя, отчество… Неожиданно на деревянном лице мента появилось оживление, и опять это противное издевательское замечание по поводу «поручика Голицына».
— Товарищ сержант приказал с вас глаз не спускать, пока он не вернется.
— А когда же он вернется?
— Не знаю, — вяло бросил дежурный. — Он по вызову уехал.
— Так что же, может быть, мне здесь всю ночь сидеть?
— Нет, не здесь, — хмыкнул парень, — и не ночь, а пятнадцать суток.
Сердце бедного «поручика» затрепетало, оно почуяло недоброе, что-то страшное, безысходное. Западня! Александр Сергеевич взмок, отер ладонью холодный пот с лица и вдруг вспомнил, как будто он это уже переживал, такие люди с ним уже говорили, унижали, угрожали, ему было страшно, потом он их обманул и спасся. Ну да! Как же он забыл?! Ведь это было в его снах, кошмарах, люди без лиц, призраки в сером, погоня, крыша, полет над городом.
Голицын только понаслышке знал, что бывает с несчастными гражданами, задержанными на пятнадцать суток. Но ведь они бывали в нетрезвом виде, а он чист как стеклышко. Он может на них дыхнуть, или алкогольный тест пусть проведут. Нужно срочно что-то предпринять. Зачем они так с ним говорят, что он им сделал?
— Может быть, вы не знаете, но я снимал фильмы о Петровке 38, одна картина даже завоевала золотой диплом в Берлине. У меня много знакомых… Почему вы так со мной разговариваете, угрожаете? Я ведь не преступник!
— А этого никто не знает, господин поручик. Вот и фамилия у тебя странная, хоть ты и говоришь, что она не так пишется и что ты известный режиссер. Пока мы этого не установили. Посидишь, подумаешь, может, чего вспомнишь. Так в нашей профессии часто бывает, будто на вид невинный прохожий, а как копнешь глубже, на поверку окажется вор или диверсант.
«Наверное, нужно себя сильно ущипнуть и тогда я проснусь, — думал Голицын. — Мои страшные кошмары вернулись ко мне из-за пережитого потрясения в связи с Парижем. Я во сне и сейчас усилием воли прикажу себе проснуться, чтобы вынырнуть из этого ужаса. Так. Спокойно… Я у себя дома, жена храпит рядом, сейчас ночь, в темноте на ощупь я проберусь на кухню, заварю себе чай, выйду на лестницу и покурю».
Дежурный громко зевнул, сплюнул на пол, придавил окурок в пепельнице и посмотрел на часы. Было около одиннадцати вечера. Голицын представил, как волнуется жена, вероятно, она обзвонила уже всех знакомых, теперь очередь моргов и милиции. Он понимал, что «выступать» в такой обстановке не следует, но если все обойдется, то он этого так не оставит. Он потребует расследования, позвонит знакомым, а жена нажмет на все свои связи в КГБ. Хотя? И тут он вспомнил рассказ о том, как недавно в Питере умер от побоев в вытрезвителе знаменитый киноактер Ю. К., что об этом вопиющем случае трубили газеты, разные адвокаты и именитые друзья Ю. К. пытались наказать милиционеров, но все спустили на тормозах, виновных так и не нашли, не разжаловали, а сказали, что власть всегда права и что дискредитировать ее никто не позволит.
Да, он был в западне. И выхода из нее не было. Клетка скоро захлопнется, и что будет потом, совершенно неизвестно. И вдруг его пронзило, что это все специально подставлено КГБ, чтобы его спровоцировать и никуда ни в какой Париж не пускать. Они давно в курсе всего, подслушивали их разговор в кабинете начальника на телевидении, у него в столе вделана подслушка, сам этот начальник наверняка из них, а потому проверял Голицына, как тот будет реагировать на предложение: лояльный он или нет? Как он сразу не понял, что все это провокация? Нужно было сразу отказаться, написать заявление и бороться до конца за поездку на Байкал. А он-то, дурак, слюни распустил, расслабился, а теперь будет совсем плохо, его вывели на чистую воду, поняли, что он подсознательно только и мечтал о Париже, а то почему же он так легко согласился на это предложение. Нужно дать понять этому парню милиционеру, что я все понял.
