Алеша закусил губы. И Марина сидела опечаленная. Так прошло минуты три. И вдруг я вскочил, поднял вверх руки.
— Что с тобой? — Под очками глаза Марины распахнулись чуть ли не во всю ширину стекол. — Чему радуешься?
— Придумал! Мы сделаем свой магнитофон. — Я с минуту наслаждался впечатлением, которое произвели мои слова.
— Ну, говори же! — не выдержал Алеша.
— Надо изготовить обыкновенную трещотку. Пуговица на резинке. И в пакет положить.
Алеша хлопнул себя по лбу:
— Как же я сам не догадался! Ребята, дайте мне полчаса — и такую сработаю трещотку, что самим чертям станет страшно!
Мы с Мариной вышли во двор к елке, где все еще продолжалось веселье, а «великий мастер» уединился в своей мастерской.
Подольше, чем полчаса, провозился Алеша, но зато сделал все на славу. Мы зашли к Марине в комнату, закрыли дверь и несколько раз проверили трещотку в действии. Работала безотказно. Стоило разжать пальцы и бросить пакет на пол, как в середине его туго закрученная на резинке палочка начинала с таким шумом колотиться о бумагу, что во всех комнатах было слышно. На что уж Маринин дедушка туговат был на ухо, и то просунул в дверь седую голову:
— Что за пулемет такой?
— Это, деда, диверсантов стрелять! — весело крикнула Марина.
Я поднял переставшую биться трещотку и задумчиво сказал:
— Магнитофон хороший. А вот как буду закручивать в подвале резинку?
— Зачем в подвале? — Алеша все уже продумал. — Накрутим заранее. И положим в книжку. А книжку сунешь под ремень. Дальше совсем просто. Вынимаешь книжку и бросай ее.
— А сработает?
— Сомневаешься?
Испытали и вместе с книжкой. Работает.
— Дело верное, — сказал Алеша. — Главное, не опоздай смотри. Чтобы не успел прикурить. Бросай куда-нибудь в угол или прямо под ноги ему.
— Ой, Боря… — сказала Марина и с тревогой посмотрела на меня. — Так волнуюсь. Мы будем переживать за тебя. Правда, Леня?
— Если бы я мог еще чем помочь…
— Да будет вам! — Я небрежно зевнул, а самому тоже сделалось тревожно.
На улице начинало темнеть.
— Пошли елку освещать! — оживился Алеша.
Мне показалось, что Алеша просто хотел переменить тему разговора. Ведь стемнело еще не очень сильно. Рано освещать.
Все же мы поднялись к нему на пятый этаж и прошли на балкон.
Алешин прожектор и в самом деле был шатким сооружением. Рефлектор с лампой и широкой картонкой трубой он укрепил на доске, а доску поставил наклонно и привинтил проволокой к перилам. От этого сооружения к углу балконной двери тянулся электрический провод.
Пока мы с Мариной все рассматривали и шумно удивлялись инженерным способностям Алеши, низкое небо, с которого, не переставая, сыпал снежок, совсем потемнело. «Инженер» включил лампу и — чудо! Елка, снег вокруг нее и ребятишки, никак не хотевшие отходить от нарядной красавицы, — все стало розовым и словно волшебным.
— Какой еще желаете цвет? — победно спросил Алеша.
— Синий, — сказала Марина.
И в ту же секунду елка, снег и ребята, задравшие головы, — все окрасилось в мягкий голубой цвет.
— Ура! — закричали снизу. — Еще! Красный! Зеленый! Золотой!..
Им бы хоть до ночи кричать и радоваться. Алеша светил до тех пор, пока труба не начала дымиться…
Время бежало незаметно. Когда часы показали десять минут восьмого, Алеша до отказа накрутил резинку и положил пакет в старенький тощий учебник географии. Я засунул книжку под ремень, застегнул пальто.
— Шито-крыто! — Алеша потыкал кулаком в мой живот. — Ничего не заметно.
— Пошел, — сказал я глухо. — Провожать не нужно.
— Борь, ты хоть позвонишь? — спросила Марина. В ее голосе угадывалось такое беспокойство, что я понял: просто, без шутки, уходить нельзя.
— 2-15–33, — гнусавым тоном робота пропищал я. — Разведчик номер «2-Б» сообщит результаты операции через один час семнадцать минут…
Пошутить пошутил, а тревога не покидала. Чем все кончится?..
Возле Грекиного дома меня уже поджидали. В руке Грека держал вчерашнюю коробку, перевязанную шпагатом.
— Порядок. Команда в сборе, — вполголоса сказал Грека. — Проверим. — Он похлопал себя по карманам. — Сигареты есть. Спички есть…
— А зачем спички? — с испугом спросил Котька.
— У каждого буду прикуривать просить? Соображать надо!
