— Умер? Ерунда! Перелом левой руки…
Пока мы говорили о мальчишке со сломанной рукой, место, где удобно было распрощаться, осталось позади.
— Ты же за Мариной обещал зайти. — Я еще не терял надежды избавиться от Алеши. — Сам говорил: ждет тебя.
— Ждет… — со вздохом подтвердил Алеша и тут же добавил: — Ну, чего плетешься, как неживой? Включай первую космическую!
Пришлось включать. Я и придумать ничего больше не успел, как мы очутились возле моего дома. На улице было холодно, прохожие зябко ежились в воротники, в лицо дул ветер, нес мелкий снежок, а я холода не ощущал, даже вспотел. Наверное, от волнения. Вот она, пришла роковая минута. В голове моей так и не родилось ни единой спасительной мысли. Ни слова не говоря, я не стал свертывать за угол, во двор, а быстро, пожалуй, еще быстрее, чем до этого, зашагал дальше по улице.
— Борис! — окликнул отставший Алеша. — Своего дома не узнал?
Я чуть оглянулся и глухо ответил:
— Мне надо в другое место… Ты иди, Алеша, обратно, иди к Марине, к своим братишкам. Пока.
Шел я торопливо, почти бежал, не оглядывался… Неужели послушался, отстал?.. Вот здорово!.. Напрасно я радовался. Через несколько секунд услышал за спиной топот ног. На плечо мне легла твердая Алешина рука.
— А ну-ка, притормози… Что-то, Борис, чудишь ты. Может быть, объяснишь?
Мне так не хотелось говорить про Греку. Но что другое я мог сказать? Выдумывать, изворачиваться — только понапрасну потерял бы время. А время — главное. Надо скорее вернуть ключ.
— Это ключ чужой… — Мне было страшно смотреть Алеше в лицо. — Понимаешь, чужой. Я должен возвратить его одному человеку.
Я все еще тянул, еще надеялся, что Алеша удовлетворится таким объяснением. Глупый! Этим только разжигал его любопытство.
— Ладно, Борька, кончай волынку. А то подумаю, что ты попал в воровскую шайку.
Ого, загнул! Нет, уж лучше про Греку сказать. Я заставил себя улыбнуться:
— Вот как закрутил тебе голову! А все, Алеша, очень даже элементарно. Ключ должен отдать Греке. Он меня попросил сделать второй ключ.
— А зачем? — Алеша подозрительно смотрел на меня.
— Сам не знаю. Попросил, и все.
— Ох, Борька, опять темнишь… Если все так элементарно, идем отдадим ключ вместе.
Час от часу не легче!
— Алеша, не сердись, пожалуйста, я не могу пойти вместе с тобой.
— Почему?
— Ну… ты же знаешь, как он к тебе относится.
— Ах, не любит меня! Это верно. Только я смотрю, Борис, и удивляюсь: что-то у тебя к нему очень большая любовь. А если хочешь знать правду, что я об этом думаю, то могу сказать. Хочешь?
Особого желания слушать про свои отношения с Грекой у меня не было, но все же это казалось лучше, чем вести разговор о ключах.
— Говори, — сказал я безразличным голосом. — Это даже интересно.
— А я ничего интересного здесь не вижу. Мне, Боря, между прочим, обидно смотреть, как ты, умный парень, бегаешь вокруг этого Греки. Бегаешь, как последняя шестерка, и своего мнения не имеешь. Кулаком его прикрылся. И эта история с ключом не нравится мне. Вот недавно отец рассказывал, как у его товарища по работе подвал кто-то очистил. Замок сорвали и залезли. Банки с помидорами потаскали, огурцы в кадушке. Если бы я знал, что это ключ для Греки, ни за что бы не стал делать. Ты меня просто обманул.
Шагов пятьдесят шел я молча. Больно задели меня слова Алеши. Лишь когда впереди показался дом Греки, я сказал:
— Не обманывал я тебя. Это ключ для меня. Понимаешь, для меня.
— Не понимаю. То говорил: какому-то человеку, потом — Греке, теперь, оказывается, для тебя. Заврался, Боря.
Я достал из кармана ключ и протянул его Алеше.
— Можешь обождать минутку? Я сразу же вернусь. А ключ пока подержи, чтоб не сомневался.
— К нему пойдешь? — Алеша кивнул в сторону Грекиного дома.
— Надо, Алеша. Понимаешь, надо…
