— Правильно, — поддержал Алеша. — В один день сильным не станешь. А за год, если очень захочешь, можно ого какие мускулы накачать! Тренировка — это тебе посильнее любых таблеток и гипноза.
Пока мы спорили, фильм закончился, и в дверях мастерской появились коренастые Алешины братишки.
— Что вы тут делаете?
— Вот-вот, — строго сказал Алеша, — вас тут, действительно, только и не хватает!
— Ну, мальчики, — заторопилась Маринка, — проболтала с вами, побегу ужинать.
— И мне пора, — с беспокойством проговорил я. — Мама тоже, наверно, ждет…
В передней я надел пальто.
— Заходи, — сказал Алеша. — Обязательно заходи. Поболтаем. Теперь времени много свободного — каникулы. И если что понадобится, приходи. К нам весь подъезд ходит. У кого ручка от кастрюли отвалилась, у кого ключ потерялся… А чего ты утром вместе с нами не пошел?
— Да так… — Я не знал, что ответить.
— С Грекой, что ли, куда пошли?.. Я сегодня просто главам не поверил, когда он в школу заявился. А работал как! Больше всех парт выкрасил. Молодчага!
Алеша говорил, а я в это время надевал шапку, завязывал шарф и не смотрел на него. А то и не представляю, как бы смотрел Алеше в глаза.
— До свидания, — тихо сказал я.
— Заходи! — снова напомнил Алеша.
Только на улице я подумал, что так и не предупредил Алешу насчет моей мамы. Да и как было просить об этом?
Глава шестая, в которой рассказывается о Греке, его хитрой загадке и о том, как мне среди ночи блеснула спасительная идея
Со мной уже бывало такое, что просыпался среди ночи. Последний раз — совсем недавно. Мама рассказывала, будто я вдруг начал искать ночью свои тапочки. Шарю рукой по полу и все повторяю: «Где тапочки? Где тапочки?..» Мама даже из своей комнаты услышала. Пришла, зажгла свет и говорит: «Вот они, под кроватью». Я нащупал наконец тапочки и тут же снова улегся на кровать. Но я ничего этого совершенно не помню. Мама рассказывает, а мне просто не верится и смех разбирает. Хотя мама и говорит, что глаза у меня были открыты, но все это я делал, наверное, во сне и не просыпался. Иначе бы должен помнить.
А сегодня по-настоящему проснулся. Потому что все помню. Проснулся — сколько времени было, не знаю — и лежу. И спать ничуточки не хочется. Смотрю в потолок, на бледные полосы света (под окном, на столбе, горит фонарь), и о чем только не думаю, не вспоминаю! Ну, а больше всего, конечно, про вчерашний день.
И еще необыкновенно ярко, во всех подробностях — будто не в потолок глаза пялю, а сижу в темном зале и смотрю на экран, — припомнилось мне первое сентября, когда наши ребята, счастливые и взволнованные, впервые после каникул собрались на школьном дворе. В этой радостной суматохе я тогда и увидел Греку. Он так и представился: «Грека». Подошел к нам — куртка на все пуговицы расстегнута, ремень широкий, морской, пряжка сияет золотом.
— Други, — сказал смело и независимо, — это шестой, что ли? Бэшки?
— Мы самые. — Алеша с интересом оглядел незнакомого парнишку.
— Ну, порядок! Компания ничего, подходящая, будем вместе учиться. Давайте знакомиться: Грека.
Грека. Вот так имя! Мы глазели на новенького и не знали, верить ему или не верить.
Наш командир класса Алеша (хоть тогда, в новом году, еще не выбирали его, но все равно считали командиром) переспросил:
— Грека? Это как понять?
— А так и понимай. — Новенький с усмешкой прищурил «вой и без того узкие глаза. Потом одним пальцем ловко подвинул кепку на затылке вверх, и козырек его косовато осел почти на самые брови. — Ясно? Так и зовите: Грека. Между прочим, щелчком убиваю человека.
Все видели, что он просто хвастается, цену себе набивает, но верно было и то: парень здоровый, плечистый, и ростом ни с кем из наших ребят его не сравнить. Стоит Алеша перед Грекой — и как раз по бровь ему, по надвинутый козырек. А козырек — узенький, черным лаком отливает. Я сразу подумал: на шпану похож. И вот еще о чем подумал с тревогой: неужели командир смолчит? Не смолчал Алеша. Сказал спокойно, но с нажимом, будто предупредил:
— Ты насчет человека не спеши. Это тебе не муха.
Грека ноздри раздул и командира взглядом словно насквозь прокалывает.
