– …Да сбудется, что сказано. Аминь.
– Всё? – недоверчиво спросил Анатолий.
– Всё, – она смотрела отстранённо, мимо. В параллельный мир. – Обрызгай его, а остаток выпей.
– Поможет?
– Поможет.
Он оставил брюнетке-гадалке пятьсот рублей, забрал воду и, чем-то всерьёз озадаченный, ушёл.
…Выходя из офисного здания, Дима даже не подозревал, что с ним приключится. Он разговаривал с Костей, направляясь к своему авто… И вдруг откуда-то выпрыгнул Анатолий. Смачно плюнул через левое плечо, пробормотал что-то и с хриплым криком:
– Сгинь! – плеснул в Диму воду.
– Э, дядь, совсем охренел?
Анатолий поспешно выпил остаток жидкости из бутылки и побежал вдоль парковки.
(Костя неприлично ржал.)
Дима вытер воду с лица, стряхнул с волос, с футболки. Ошалело выругался.
– Это что вообще? Экзорцист, твою дивизию!
Костя хохотал; на секунду запнулся:
– Экзо… кто?
Дима скептически скривился в ответ.
– Кто-кто… Погугли.
– Вот не надо умничать, – съязвил тот. И опять не удержался от смеха: – Может, догнать, побить его?
– Да шёл бы он… – Дима отмахнулся. – За дураками гоняться…
***
Дождь. Река за окном серая и будто покрыта мурашками. В такую погоду хочется спрятаться дома; готовить ужин. Ловить наслаждение в ароматах блюда; быть в уюте и умиротворении.
Дима наблюдал за Милой, полулёжа на диване в столовой. Унылый, с потускневшим взглядом. Признался:
– Спать хочу. Устал, как собака.
– Ну, так… отдохни, – предложила она, пробуя на вкус мясное рагу.
– Скучно без тебя.
Мила отвлеклась от готовки, присела к нему на диван. Нежно поворошила тёмные волосы с проблесками седины.
– Ты грустный какой-то.
Он поморщился:
– Так… Пройдёт.
– Расскажи.
Дима помолчал.
– Я не знаю, что со мной, – невесело усмехнулся. – Бывает.
За приоткрытым окном шумел дождь. Порывы ветра набрасывали его на стекло, и оно покрывалось хаотичным узором дрожащей воды.
Дима задумчиво проговорил:
– Может, и правда, в меня кто вселился?
Мила фыркнула озадаченно.
– Ты чего? Что случилось-то?
– Все эти сны… предчувствия… Откуда? Я не могу объяснить.
– Дим, ну есть в жизни необъяснимые вещи, – она беспечно пожала плечами. – Я такие сны с детства вижу, и ничего. Это – нормально.
Дима погладил ей длинные каштановые волосы, полюбовался. С улыбкой дотронулся до кончика носа.
– Ты меня успокаиваешь.
– Ну… призвание у меня такое, – лицо её украсила очаровательная, искренняя улыбка. – Есть будешь? Всё готово.
– Конечно, радость моя. Машину свою дашь на завтра?
И нечто, прицепившееся к его душе, стало надуманным… нереальным… почти забытым.
***
Юля ехала домой, когда увидела припаркованный у сквера «Мерседес-CLK» со знакомым номером «878».
– О! – злорадно воскликнула она.
Значит, жена Димы на нём ездит? Отлично! Остановилась неподалёку, быстро переворошила пакет с купленными продуктами. Кетчуп! То, что надо!
Она поливала томатом лобовое стекло «Мерседеса», ручки дверей, подхихикивала, предвкушая реакцию хозяйки. А в тот момент, когда Юля старательно выводила на капоте слово «дура»… к машине подошёл Дима.
Её озорную улыбку перекосило гримасой ужаса.
– А… – только и смогла произнести она. И, быстро сообразив, кинулась бежать.
Дима бросился следом.
Юля мчалась к своему красному «Рендж роверу» с прытью бегуньи. Но, увы: Дима настиг её хищным прыжком. Р-раз! И цапнул рукой за плечо, и ударил наотмашь. Юля завизжала.
– Отпусти!
– Страх потеряла? Что творишь, идиотка?
Вид его ужасал. Казалось, секунда – и порвёт на кусочки, как бешеный волк. В глазах – нечеловеческий ультрафиолет, губы злобно сжались…
– Прости! – инстинктивно взмолилась Юля, вжимая голову в плечи. – Я думала, не ты! – мозг вдруг живо заработал. – А Коля!
– Какой Коля? – презрительно выругался Дима.
– С курса, ну Коля, Коля, – она ещё ниже опустила голову, попятилась.
Он больше не удерживал её; остыл.
– Дурная ты.
Юля отпрыгнула на безопасное расстояние и крикнула:
– А ты – злой! Злыдень, понял? Я думала, ты хороший, а ты руку поднимаешь! Жене расскажу, какой ты на самом деле! Напишу ей в Одноклассниках!
– Пиши! – бросил вслед Дима. – И папе пожалуйся!
– И пожалуюсь! – она залезла в машину, не дожидаясь продолжения ссоры. Резко вырулила, распугала прохожих, повернула через рельсы прямо перед трамваем. Но даже его истеричный, противный звон не привёл Юлю в чувство.
