Я эскизноповедал ему об итогах нашей миссии, а он в свою очередь столь же кратко поделился со мной как новостями, так и циркулирующими во дворце слухами.
– Ну и как держится босс? – спросил я.
Вместо того чтобы сразу ответить, Нунцио потер подбородок (так он поступает всегда, когда погружается в раздумье), покачал головой и сказал:
– Не знаю, Гвидо. Если честно, то он в последнее время вообще какой-то чудной.
Мы знали, что босс находится в напряжении, пытаясь привести в порядок финансы и размышляя о том, как следует отреагировать на предложение королевы взять ее в жены. Нам и прежде доводилось видеть его в состоянии крайнего напряга. Однако, как бы трудно боссу ни было, Нунцио или мне, если на то пошло, никогда не приходило в голову назвать своего начальника "чудным".
– Не мог бы ты, братец, привести какой-нибудь пример? – спросил я.
– Ты знаешь, что я сейчас работаю с Глипом, чтобы выяснить, с какой стати он стал нападать на людей?
– Знаю. Ну и что?
– Так вот. Босс вбил себе в голову, что его дракон способен думать.
– Тоже мне новость! – фыркнул я. – Босс всегда питал слабость к этому малышу и всегда утверждал, что тот гораздо сообразительнее, чем думают окружающие.
– Речь идет не о сообразительности. Речь идет о настоящем интеллекте. Дело вовсе не в том, способен ли он обучаться разным трюкам или узнавать людей. Босс считает, что зверек способен по-настоящему мыслить. Что он может разрабатывать планы и оценивать возможные последствия своих шагов. Босс считает, что Глип атакует людей с какой-то целью, каждый раз пытаясь представить это простой случайностью или несчастным случаем.
Я был вынужден признать, что мысль и в самом деле безумная и одновременно, если хорошенько подумать, пугающая. Но Нунцио, оказывается, не все сказал.
– Есть еще кое-что, – продолжил он. – Как-то недавно босс поинтересовался моим мнением. И, обрати внимание, вовсе не по нашим заморочкам. Он хотел знать, какого я мнения о его личных привычках.
– Он хотел – что? – переспросил я, недоуменно помаргивая.
Да, вот это поистине дело неслыханное! Ни один из телохранителей Синдиката никогда не оценивает действий и не приспосабливается к привычкам тех тел, которые он приставлен охранять. Только в таком случае он может действовать эффективно. Что же касается комментариев о привычках, то они не только излишни, но и смертельно опасны. А интерес к собственным привычкам со стороны самого охраняемого тела – дело просто немыслимое. Это примерно то же самое, что спросить у бронежилета, какого он мнения о запахе у вас под мышками.
– Ты что, правда решил, что я это придумал? – возмутился несколько обиженный моим недоверием Нунцио. – Я тебе говорю, что босс самым серьезным образом спросил меня, что я думаю о его личных привычках, как будто я действительно считаю, что он слишком много пьет. Но и это еще не все! Когда я попытался юлить, он начал давить, чтобы я ответил честно и прямо.
– Ну и как он на самом деле? Я хочу спросить, он что, действительно чересчур принимает на грудь?
– Я никогда над этим не задумывался, – ответил Нунцио. – Конечно, он пьет. И стал пить еще больше после того, как вернулся вместе с Аазом с Извра. Но какое количество выпивки можно считать перебором? Я не знаю. И с какой стати он меня спрашивает?
– Да-а... – протянул я. – Действительно странно и даже жутковато.
Мы некоторое время молчали, предавшись размышлениям. Наше глубокое раздумье прервал стук в дверь.
Затем дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели возникла голова Ааза.
– Отлично, – сказал он. – Я так и думал, что застану здесь вас обоих. Сегодня день выдачи жалованья, парни. Я прихватил ваши денежки, поскольку все равно направлялся сюда.
С этими словами Ааз швырнул нам по небольшому мешку с золотом. Я говорю "небольшому", поскольку они были гораздо меньше тех мешков, которыми пользуются сборщики налогов. Наши же были размером в мой кулак. Однако, зная о том, какой величины мой кулачище, вы можете понять, что золотишком нас не обделили.
Я покосился на Нунцио и убедился, что он изумлен не меньше меня.
– Хм-м-м... Нам что, повысили жалованье? Или что-то прошло мимо меня? – спросил я, взвешивая мешочек на ладони.
