Своим насущнейшим материнским обязанностям первая мать училась несомненно на примере животных; что же касается облегчения родов, то ему, надо полагать, её научила нужда. Забота о детях заставила её обратить внимание на множество мелочей, создающих уют и удобства и доселе неведомых ей; количество предметов, которые она научалась употреблять, всё возрастало, и материнская любовь была на этот счёт чрезвычайно изобретательна.
До этого времени родители знали лишь один-единственный вид общественных отношений, лишь одну любовь, ибо каждый из них имел перед собою только одно существо. Теперь, с появлением нового существа, им открылся новый вид любви, они познали новый вид нравственных отношений — родительскую любовь. Это новое, совершенно бескорыстное чувство было более чистым, нежели то, уже им известное, которое основывалось исключительно на удовольствии и на потребности в общении друг с другом.
Таким образом, испытав это новое для себя ощущение, они поднялись на более высокую ступень нравственности, оно облагородило их.
Но любовь к детям, общая отцу и матери, повлекла за собою немалую перемену и в отношениях, ранее существовавших между ними. Совместные заботы, радости, нежное участие к общему предмету любви соединяли их ныне новыми, прекраснейшими узами. При этом каждый из них открывал в другом новые черты нравственной красоты, и всякое такое открытие возвышало их взаимоотношения и придавало им утончённость. Мужчина любил в жене мать — мать любимого им сына. Женщина уважала в муже отца — кормильца её ребёнка. Чувственное влечение, привязывавшее их друг к другу, возвысилось до глубокого взаимного уважения, из своекорыстной любви полов выросло прекрасное чувство — супружеская любовь.
Вскоре этот нравственный опыт был обогащён новыми переживаниями. Дети росли, и между ними в свою очередь постепенно возникали нежные узы. Ребёнок охотнее всего тянется к такому же ребёнку, как он, ибо всякое существо, любя подобных себе, любит в сущности самое себя. Из таких тонких, почти неприметных нитей, связывавших детей между собою, выросло чувство братской любви — новое открытие для первых родителей. Теперь они видели перед собой, за пределами их собственных отношений, картину взаимоприязни и благожелательства, и они вновь переживали свои давние чувства, отражённые на этот раз в зеркале юности.
Пока они оставались одни, они жили лишь в настоящем и прошлом, тогда как теперь им сулило радости далёкое будущее. Поскольку они наблюдали, как подрастают их дети и каждый день раскрывает в них неведомые доселе способности, перед родителями возникали заманчивые картины будущего, когда их дети станут взрослыми и уподобятся им самим, и в их сердцах пробуждалось новое чувство — надежда. Сколь безгранична область, открываемая людям надеждой! Прежде они могли испытывать удовольствие лишь однократно, непосредственно ощущая его, — теперь же, ожидая его, они могли бесчисленное множество раз наслаждаться всякой будущей радостью.
Когда же дети подросли уже не в мечтах, а в действительности — какое многообразие воцарилось в этом первом человеческом обществе! Всякое понятие, сообщённое ими детям, по-своему преломлялось в каждой из юных душ и поражало новизной. Теперь возник оживлённый обмен мыслями, для нравственного чувства открылись возможности широкого проявления, и это в свою очередь развивало его; язык, становясь богаче, стал выражать понятия точнее и красочнее и уже отваживался передавать более тонкие ощущения; человек приобретал новые сведения об окружавшей его природе и стал по-новому применять уже добытые прежде. Теперь всё внимание человека было поглощено им самим. Теперь не было больше опасности, что люди могут унизиться до подражания животным!
