«Прости, Алексеич, в моих кроссовках идти нельзя, подошва на правом оторвалась», — врач понимал, что разувает труп, однако извинился и за то, что забрал носки. Путь предстоял долгий, пеший.
Брезентовый лоскут шесть на четыре метра взял целиком, сделав подобие солдатской скатки. Толстенной капроновой веревки валялось метров двадцать — смотал, пригодится плот вязать. Нарисовал схему маршрута, описал происшествие, объяснил, почему уходит, что взял с собой. Засунул листок в уцелевший зажим перед пилотом, такой же листок положил на сиденье. Плотно примотал ремнем, вбил в сиденье клевец пожарного топора. Теперь точно увидят! Вышел, посидел минутку, поклонился ребятам, и двинулся вверх, на хребет.
— «За оставшиеся четыре светлых часа пройти бы километров десять».
В кабинете генерала Казакова шло совещание. Звучала музыка Вагнера, к которому музыкально образованный (училище по классу баяна) генерал питал симпатию. Ну, нравилась ему эта мощь, а политические взгляды композитора — так это дела давно минувших дней! Сейчас «Полёт валькирий» чуть не в каждом втором фильме звучит, а диски с записью «Кольца Нибелунгов» — свободно продаются. Так думал генерал, с сожалением уменьшая громкость. Шторы на окнах полностью перекрывали свет, и спутниковая фотография на экране была отчетлива видна всем. В луче эпидиаскопа роились невидимые обычно пылинки и струйки табачного дыма. Скрытые в маленьких углублениях за дубовыми панелями новомодные слабые светодиоды не мешали, но оживляли потолок синеватым оттенком.
— Так зачем они приперлись изучать скит? Определили, что здесь секретный объект! Но как? Наши спутники в этом районе ничего не видят! — Вопрос генерала был риторическим, однако один из офицеров решил ответить:
— Техника у них помощнее.
— О! Мудрое наблюдение! — ласковым голосом похвалил его Казаков, отчего все втянули голову в плечи. «Черт дернул тебя, Кашин, вылезти!» Генерал продолжил:
— А вы, товарищ полковник, не просветите нас, сирых и убогих, умом обделенных? Что за чудо-техника сделала снимочек?
Пауза грозно зависла. Чтобы не тянуть, Кашин качнул головой. И генерал разъяснил, что за американскую технику есть кому побеспокоиться. А вот за работу здесь присутствующих — беспокоиться надо именно сидящим здесь! Почему полковник не знает, кто из штатовской троицы — искомый спец? С каких пор демократия нужна, чтобы иностранный разведчик получил зеленую улицу, отработал в России и получил награду? Почему у археологов на ФСБ работает только начальник экспедиции?
— Ах, ученые, сложный народ? Ну, да! Как же я забыл, вам так сложно работать с агентурой, время такое, никто не хочет Родине помогать!
Генерал изливал гнев на подчиненных, поскольку выволочку сам ожидал нешуточную. Расположенная напротив скита, через отрог хребта, километров пять напрямую, секретная лаборатория — курировалась сверху, напрямую из Москвы. Кто уж там ей занимался, хрен знает, но своих людей они привозили своими вертолетами, своими летчиками. И вот на тебе! По мнению Москвы, лаборатория раскрыта американцами. Иначе, зачем затевать экспедицию в сгнивший, сто лет никому не нужный скит?
Москва спохватилась с опозданием. Доклад ушел наверх своевременно, да там не сразу обратили внимания на злосчастный спутниковый снимок. Казаков знал, что его вины здесь нет. Район никто не закрывал, допусков не требовалось. Этот раскольничий скит никого и никогда не интересовал. Расположенный в типичном «медвежьем углу», где ни дорог, ни ягод, ни ореха, ни зверя, ни птицы, он и был заброшен, скорее всего, из-за неудачного места. Давнишние геологические изыскания показали полную бесперспективность этого отрога Саянского хребта. Пешие туристы предпочитали красивые маршруты, а «водники» сплавлялись западней, по настоящим порогам. Земли, где стоял скит, принадлежали мараловодческому совхозу.
Гостей сибиряки «отработали» по стандарту, ведь поначалу сомнений их мирные намерения не вызывали. И теперь наверстать упущенное уже невозможно. Обыщи их в тайге! Москва грозно требовала результатов. Куратор прилетал ночью, а внятных ответов у генерала не было.
