— Ты, Шлиман! Авантюрист и разрушитель! Такие только вред наносят, — протестовали буквоедки Сэнди и Венди.
Арнольд, Валентин, Елена и Егор Васильевич слушали перепалку американцев, не вмешиваясь. Егор, как формальный руководитель экспедиции, предупредил ребят заранее — раз деньги дали американцы, то понятно, кто заказывает музыку… Так что российская часть группы работать будет по стандартной схеме. А ежели америкосы полезут вне плана, препятствий им чинить никто не станет. Но и помогать — тоже.
Вертолет прилетит перед заморозками, примерно через месяц — полтора. Два археолога и один историк из П-ого университета намеревались с помощью сибирских коллег основательно порыться в развалинах скита. Скит лежал метрах в пятидесяти выше по склону горы. Срубленный невесть когда из толстенных бревен, он еще сохранял формы и производил сильное впечатление. Могучие стены, полукольцом окружающие внутренние строения, уцелели. Только ворота свалились и проросли густым подлеском. Внутрь заглянуть невозможно, так плотно стояли деревца и кустарник, но поверх них просматривались конек крыши, несколько верхних венцов сруба и многогранное навершие. Точнее, небольшой куполок — он выступал предметом ожесточенного спора.
— Если вы не согласны, то я один проберусь и начну осмотр, — подытожил Дик, отмахнувшись от оппоненток: — Дел-то, дорожку прорубить. Ребята, кто поможет? Арни, пойдем сейчас!
Его напор был заразителен настолько, что Арнольд встал. Егор Васильевич поправил накомарник, остановил энтузиаста:
— Не дури, — и уже на английском, для всех, объявил: — завтра начинаем расчистку подходов к воротам. Валентин с Еленой наверх, с горы фотографируете и делаете зарисовку, Арнольд и Сэнди — съемка снаружи, разбиваете участок. Венди — планы площадки и обед, мы с Диком занимаемся вырубкой. После обеда обсуждение и составление плана работы. Сегодня в скит не ходить! И вообще, по одному за пределы лагеря не выходить. Пока не обживемся, не распугаем живность, особенно крупную, рисковать не стоит…
Когда стемнело, все разбрелись по палаткам, отдыхать. Арнольд с Валентином сидели под навесом, рядом с негромко постукивающим японским генератором. Комары пытались пробиться к лицам, но репеллент отвращал кровососов, так что курили спокойно, вспоминая студенческие экспедиции. Дик присоединился, отчего ребята вынуждены были перейти на английский. Послушав их, американец вздохнул:
— Как я вам завидую! Парни, у нас в стране совсем нет истории. Вы даже не представляете, каково это, знать, что за твоей спиной всего пять, от силы семь поколений предков. И мы ездим по миру, изучаем чужую историю, копаемся в чужих домах, сравниваем чужие религии, — он показал пальцем за спину, — пытаемся найти и понять чужую духовность. Вот ваши старообрядцы, скажем. Я был на Цайдаме в Тибете, в Уругвае, в Ла-Питанге, у семейских в Забайкалье — это же удивительные люди! Причем все без исключения, и бедные, и богатые! Я почему выбрал русских староверов? Они самые ортодоксальные, дальше некуда! Я ведь агностик, мать — католичка, а биологический отец примкнул к баптистам. Вроде бы, тоже христианин, да? Но какая разница с протестантами, лютеранами! Хорошо, что мир сейчас лояльнее к оттенкам чужой веры. А раньше? Помните ночь длинных ножей и гугенотов…
— Дик, какой интерес в староверах? Они свое отжили, и давно рассеялись. Что в них такого? Лет через триста станут строкой в энциклопедии, — подначил Валентин.
— Э, нет! Они отпечаток второй половины семнадцатого века! Той культуры! Той ментальности! Представляешь, наступит время, и плоды всех изысканий — исторических, археологических, и всех мыслимых, других, не знаю даже каких, но собранные вместе, позволят ученым воссоздать сознание человека конкретного времени. В компьютере, представляешь? И это сознание будет отвечать на все вопросы, относящиеся к тому времени!
— Какие вопросы? — Это уже Арнольд.
— Ну, например, какие церковные праздники, почему и как отмечали…
—..какой тост говорили, — в тон продолжил Валентин, и оба русских хохотнули:
— У нас всегда один — давайте выпьем!
