– А лихо тебя смахнул попаданец! – прокомментировал кто-то из пробегавших мимо однокурсников.
И мне стало еще гаже. Майк сейчас и без того не в фаворе, а тут еще случай со мной.
Хотя стоп! Я снова о нем переживаю? Вон его из головы! Вон из сердца! Это все приворот, а не настоящие чувства.
С влечением, конечно, не поспоришь, но из-за него ставить свое благополучие под угрозу однозначно не стоило. И я боролась сама с собой всеми силами, ненавидя себя за постоянно допускаемые слабости в виде желания извиниться за грубость, поддержать Майка, встать на его сторону. Призывала собственный разум к ответственности и еще более ярилась из-за отсутствия толка.
Как-то девчонки забежали ко мне за зельем для самостоятельной практической работы, мы и разговорились. Слово за слово, ничего не значащий треп привычно перешел на Майка. С недавнего времени парень стал любимой темой студентов, так как мало кто не обвинял и не осуждал попаданца. Я с азартом подхватила беседу и в гневе, накопившемся за последние дни, наговорила много такого, чего впоследствии долго стыдилась.
И принес же диббук в этот момент Василису. Она подслушала лишь несколько фраз, после чего рассвирепела. Ее глаза налились кровью, рот перекосило, а ноздри раздулись, как у взбешенного быка. Перепуганных подружек она выбрасывала за дверь с нешуточной силой, совершенно не заботясь, повредят ли они себе что-нибудь при падении или нет. Вернее, создавалось впечатление, что соседка как раз таки надеялась им обязательно хоть что-то сломать.
– Вы на кого бочку катите, сопливые?! – голосила Василиса, беря в железный захват одну из девчонок. – Забыли, кто его крышует?
– Очнись, Васька, ты под мороком! – кричали девчонки, пытаясь образумить соседку.
– Это я-то под мороком? Да я вам сейчас за каждое поганое слово…
– Стой, Васька! Это все Майк! Он тебя зачаровал! Мы ни при чем!
– …поотрываю ваши гнилые языки! Еще только увижу! Чтоб даже духу в моей комнате не было, иначе сделаю из вас боксерскую грушу, будете у меня тренажерными мешками для укрепления кулаков!
Я, в отличие от Дарики и Бажены, вовремя сориентировалась и успела запереться в ванной, не дожидаясь своей очереди. Кулаки с грохотом упали на хлипкую межкомнатную преграду.
– Сдрейфила? – обратилась ко мне из-за двери Василиса, лишившаяся возможности сполна выпустить пар. – Не дрейфь, я с тобой, козявка, позже переговорю. Это ж надо, такую змею на груди пригреть! Я к ней со всей душой, а она, подлюка!..
Соседка еще долго бушевала в комнате. Слышались удары и хруст чего-то деревянного, подозреваю, что стула, который починить я точно не смогу, придется обращаться к кому-нибудь из студентов с даром магии мастерства.
– Вот конкретно вам, трем поганкам, он как-то навредил? – возмущалась Василиса. – Вы пострадали от любви к нему или, быть может, он вас чем-то обидел? Нет? А тогда какого, спрашивается, лешего вы поливаете человека грязью?
Я затихла под дверью, слушая читающую мораль соседку. На душе становилось все темнее. Тошнило от самой себя. До чего же я опустилась, присоединилась к сваре грызущих и с удовольствием травила парня. Нет, в лицо Майка никто не оскорблял, но за глаза, и он это, разумеется, чувствовал, многие стремились ему перемыть кости. И я вместе с ними.
А где элементарная человечность? Порядочность? Доброта? Конечно, я не могу себе позволить подойти к нему, и без того до сих пор не прошла зависимость. Но я в состоянии не присоединяться к всеобщей неприязни, косым взглядам, разговорам за спиной. Как минимум я способна его игнорировать. Почему же мне не пришло в голову это раньше? Была обижена за навязанные чувства? Так разве Майк в том виноват? Все иномиряне, попадая на Гзон, оказываются в дурацком положении, когда на них обрушиваются грандиозные способности, которые они не только не умеют использовать, но зачастую даже в себе не осознают. Подумаешь, нечаянно приворожил. Стоило ли так беситься из-за этого?
Злилась на себя? Так и вымещать свою злость нужно было на себе. Нет же, проще на ком-то. Да еще и девчонок подбивала сплетничать.
Подобными мыслями я донельзя себя растравила, а Василисины нравоучения за дверью добавили соли на открытые раны. Не выдержав напряжения, я разревелась.
