— И что теперь? — спросила Марина. Честно говоря, я поразился её самообладанию. Из лично знакомых мне женщин так держаться не смогла бы, пожалуй, ни одна.
— Теперь ждём, — ничего умнее я не придумал, за что тут же и получил по полной программе.
Из короткой, но эмоционально насыщенной речи Марины Дмитриевны я узнал, что в гробу она видала это ожидание, что у неё вообще-то с машиной чёрт знает что случилось, что я чёрствый и бесчувственный субъект, раз меня это не волнует, и что настоящий мужчина должен решать проблемы, а не ждать, когда они рассосутся сами собой. Впрочем, эти нападки не заставили меня изменить моё мнение о стойкости Марины. Повторюсь, любая другая из моих знакомых женского пола на её месте и этого не показала бы. Да и сама Марина, выговорившись, утихла и перешла в режим ожидания, прекрасно понимая, что ничего другого нам и правда не остаётся. Я снова приобнял барышню, так, чисто для сохранения спокойствия, и её, и моего. Нет, хорошо, что со мной сейчас именно она…
Помните анекдот про Зоркого Сокола? Который на третий день заметил, что у сарая, куда его вместе с другими индейцами заперли коварные бледнолицые, не хватает одной стены? Вот примерно в таком положении оказался и я. Не самое приятное ощущение, скажу честно… Как меня так угораздило? Да очень просто — Марина несколько раз дёргала меня за рукав, пока я не обратил внимание на то, что та самая арка, развалившаяся у нас на глазах, снова, как ей и положено, стоит целёхонькая. Осторожно выбравшись за неё, мы внимательно оглядели улицу. Фонарные столбы гордо и непоколебимо торчали вверх на своих законных местах, и даже светили не через два, а все вместе. Светили, однако же, недолго — на улице непривычно быстро стало светать, и вскоре фонари угасли. Ещё через полминуты всё вокруг затянуло какой-то сероватой дымкой, а когда она по прошествии совсем недолгого времени рассеялась, к норме вернулось вообще всё — и дневной свет, и машины, снующие туда-сюда, и люди, вновь торопящиеся по своим делам или гуляющие в парке, и даже светофор напротив той самой восставшей из груды металла арки работал, как ему и положено. Он-то в данном случае и стал для нас символом возвращения к нормальной жизни, потому что регулировал переход, с которого должна была начаться наша дорога обратно к моему дому. Да уж, похоже, дежурная ремонтная бригада, куда входил наш недавний странный знакомый, даром свой хлеб с маслом не ела. И починили эту свою межреальность быстро, а главное — починили вообще. А то, знаете, не понравилось мне то, что получилось в результате того сбоя. Очень не понравилось…
Почти весь путь от парка до моего двора мы с Мариной так и прошли в обнимку, только уже на подходе она аккуратненько вывернулась из моей руки, обнимавшей её талию. Зелёненький «фольксваген» терпеливо стоял, где ему и полагалось, Марина придирчиво осмотрела машину и никаких изъянов в ней не обнаружила.
— Может, зайдём опять ко мне? — особой надежды на такой вариант у меня не было, но попытка, как известно, не пытка. — Выпьем по такому случаю…
— Мне же ехать ещё, — напомнила Марина. — Правда, не знаю, как поеду-то…
— Давай за руль сяду? — предложил я свою помощь.
— Не надо, — ответила она не сразу, видимо, обдумала. Вообще, привычка Марины думать, прежде чем сказать, мне нравилась. Даже не хочу представлять, от чего такой её образ действий меня избавил… — Лучше просто сядь и проехайся со мной, мне так спокойнее будет.
Ну, если женщина просит… В этот раз по аккуратности езды Марина превзошла саму себя со всем остальным миром вместе, поэтому к концу пути заметно успокоилась.
— Что делать будем с этим? — спросила она, когда мы приехали.
— В смысле — что делать? — не понял я.
— Ну, сообщить куда-нибудь надо, наверное, — не шибко уверенно выдала Марина.
— Ага, в полицию или в Академию Наук? — предложил я выбор.
— Типа того, — подколки Марина не заметила.
— Тогда сразу в психушку, — я перешёл к более реалистичной идее.
— Почему в психушку? — кажется, пережитое приключение несколько притормозило мыслительную активность моей напарницы.
