Он попытался помочь им засунуть его в «легкое», и один из санитаров приветливо кивнул ему. Но Дэйв был все еще слишком слаб. Он поискал глазами Ниму, но та, верно, удалилась по каким-то другим делам — это бывало редко, но все же бывало. Он вздохнул, ужасно жалея об ее отсутствии. От нее было бы куда больше толку, чем от этих санитаров.
Человек в докторской рясе нервно обернулся к нему.
— Брось эти штучки! — приказал он.
Не успел Дэйв спросить, какие именно штучки он должен бросить, как в палату вбежала Нима. Увидев троих мужчин, она побледнела и, вскрикнув, выставила перед собой руку в оборонительном жесте.
Санитары набросились на нее. Один схватил девушку за плечи, другой зажал ей рукой рот. Нима отчаянно сопротивлялась, но что она могла сделать против мужчин?
Человек в докторской рясе решительно отпихнул «железное легкое» в сторону и запустил руку в складки своей одежды. Достал странный нож с двумя лезвиями. Повернувшись к Дэйву, занес нож над ним, целясь прямо в сердце.
— Час вылупления близок, — глухо произнес он. То был голос культурного человека, да и лицо у лжеврача было утонченное — Дэйв заметил это, хотя его взгляд был прикован к ужасному ножу. — Глупцы не способны уберечь скорлупу. Оттянуть миг Рождения мы им тоже не дадим. Ты был мертв, сын мандрагоры, и вновь станешь трупом. Но поскольку вся вина лежит на них, да не преследуют тебя дурные сны по ту сторону Леты!
Нож начал опускаться — но в этот миг Ниме удалось вырваться. Она выкрикнула что-то суровым, приказующим голосом. И вдруг из груди Дэйва выпрыгнула ярко пылающая саламандра, метя прямо в лицо убийце. Зверюшка сияла, словно кусочек солнечного ядра. Убийца отпрыгнул, торопливо делая пассы. Но было поздно. Саламандра налетела на него, всосалась в его тело, озарила изнутри. «Доктор» осел, задымился… и превратился в горстку пыли, которая медленно опала на ковер. Саламандра, развернувшись, направилась к остальным. Но на сей раз она выбрала не «санитаров», а Ниму. Девушка отчаянно пыталась что-то предпринять, ее лицо побелело, руки тряслись.
Внезапно на пороге палаты возник сатер Карф. Его рука взмыла в воздух, выделывая что-то вроде балетных па. С его уст слетели слова — целый поток шипящих и свистящих согласных, слишком быстрый, чтобы Дэйв мог что-то разобрать. Саламандра растерянно замерла и начала съеживаться. Сатер Карф развернулся. Его руки вновь зашевелились. Одна качнулась назад и затем вперед, точно бросая какой-то невидимый предмет. Сатер Карф повторил этот жест. После бросков оба «санитара» упали на пол, хватаясь за шею, и в тех местах, за которые они пытались держаться, образовались складки — полное впечатление, будто затягивалась незримая стальная удавка. Их глаза вывалились из орбит, лица посинели. Повинуясь еле заметным жестам сатера Карфа, к ним двинулась саламандра. Спустя миг от них не осталось и следа. Старик вздохнул. Его лицо собралось в морщины, выдававшие усталость и возраст. Затаив дыхание, он нагнулся к саламандре, приласкал ее, пока она не превратилась в кроткий тусклый огонек, и посадил назад на грудь Дэйва.
— Молодец, Нима, — утомленно произнес он. — Власть над саламандрой тебе пока не по силам, но с этой непредвиденной ситуацией ты справилась прекрасно. Я увидел их в воде, но чуть не опоздал. Проклятые фанатики! В наши дни — и вдруг такое мракобесие!
Он обернулся к Дэйву, чьи голосовые связки все еще не оправились от паралича, вызванного ужасной встречей с ножом.
— Не волнуйся, Дэйв Хэнсон. Отныне все сиры и сатеры будут защищать тебя средствами высшей и низшей магии. Завтра, если небо позволит, Знак сменится — а до тех пор мы закроем тебя щитом. Не для того мы вытащили тебя с того света, не для того мы тебя складывали атом к атому, электрон-призрак к призраку-электрону, чтобы позволить опять убить. Мы уж как-нибудь добьемся твоей окончательной реинкарнации! Даю слово.
— С того света? — за время долгой болезни Дэйв проникся равнодушием к своему прошлому, но теперь вновь заволновался. — Значит, меня убили? А не просто заморозили и перевезли сюда на машине времени?
