У людей моего поколения юность кончилась с последними часами мирного времени. Мы почувствовали себя взрослыми в тот день, вернее, в тот момент, когда над Родиной нависла грозная опасность, когда раздались первые залпы войны.
Нет необходимости подробно рассказывать сейчас о причинах вооруженного столкновения с нашим северным соседом. Конфликт между СССР и Финляндией, переросший в конце ноября тысяча девятьсот тридцать девятого года в войну, был навязан нам недобрососедской политикой тогдашних финских правящих кругов.
Общеизвестно, что в декабре тысяча девятьсот семнадцатого года правительство молодой Советской республики предоставило Финляндии независимость. Предлагало ей дружбу и добрососедские отношения. Однако финская реакция толкнула свою страну на сближение с кайзеровской Германией и с тех пор неоднократно организовывала провокационные налеты на нашу территорию фашистских шюцкоровских частей. Пресловутая линия Маннергейма, а также военные аэродромы на границе с Советским Союзом отнюдь не говорили о мирных намерениях финской военщины.
Правящие реакционные круги Финляндии держали советскую северную границу в постоянном напряжении. И если прибегнуть к какому-либо сравнению, то лучше всего, мне кажется, можно передать наше тогдашнее ожидание назревающих событий, сравнив его с ощущениями человека, в которого вот-вот выстрелят. Курок был уже взведен, дуло пистолета угрожающе смотрело с севера. Поэтому ясно, что в условиях обострившихся военно-политических отношений в Европе наша страна не могла оставаться безучастной к тому, что замышлялось.
Колыбель Октябрьской революции Ленинград находился лишь в тридцати двух километрах от подготовленного финнами плацдарма. К тому же не защищены были входы в Финский залив и в наш единственный на севере незамерзающий порт Мурманск. Чтобы обезопасить эти жизненно важные центры страны, советское правительство предложило отодвинуть на несколько десятков километров советско-финскую границу на Карельском перешейке в обмен на значительно большую территорию.
Финляндское правительство не приняло советских предложений.
Ныне известно, что именно Германия потребовала от Финляндии не допускать соглашения с Советским Союзом. Гитлеровская военная машина была уже запущена и набирала ход. В библии фашизма, в гитлеровской «Майн кампф» откровенно говорилось, что основное жизненное пространство германского народа – на Востоке. Поэтому неудивительно, что правящие круги Германии пользовались любым случаем для обострения положения на границах Советского государства. Лучше всего для этой цели подходила Финляндия, с ее воинствующей шовинистической политикой, с нарождающимся милитаризмом.
Из-под Пскова наша 14 истребительная бригада перелетела сначала в город Пушкин. Садиться нам пришлось чуть ли не на ощупь,- так разыгралась непогода. Было холодно, несло крупный снег. Аэродром не успевали расчищать.
– Как думаешь, сколько может мести?- спросил я Колю Мурова. Тот молча пожал плечами. Ничего определенного не сказал и командир эскадрильи. Метель могла разыграться на несколько дней.
В штабе, куда, отряхивая с себя снег, собирались летчики, говорило радио. Здесь мы впервые услышали сводку с фронта. Потом пришли свежие газеты.
С газетных страниц на нас впервые дохнуло военным ветром. В скупых строчках военных сообщений упоминались старинные города, местечки, от которых в мирное время до Ленинграда было рукой подать. Теперь в тех местах шли бои. Более подробно о событиях на фронте узнавалось из материалов военных корреспондентов.
Мы перечитали все газеты, какие-только доставлялись в наш штаб. Становилось ясно, что бои идут тяжелые, затяжные. Войска Ленинградского округа неодолимо развивали наступление.
Газеты пришли утром, скоро были прочитаны, и нам осталось одно: не скажут ли чего нового по радио. Репродуктор не выключается ни на минуту. Каждый час Москва дает выпуск последних известий, и все мы, собравшись в тесной комнате наспех оборудованного штаба, умолкаем и поворачиваемся к черному раструбу репродуктора. Да, бои идут, затяжные бои. А у нас тут, как назло, метель.
