— Приехал…
— Как ездилось?
Когда у Лили бывало хорошее настроение, она предлагала Петухову веселую тему разговора, определяла тон и характер его. Но если в нее вселялся бес, «меняла покрывала», становилась строгой или насмешливой. Ей нравилось сердить Васю — сначала погладить, а потом дать щелчок. Он в таких случаях хмурил густые шелковистые бровки, самолюбиво трепыхался. Петухов не тряпка, нет. Но влюблен, понимает, что не подходит ей, и не в силах добровольно отречься.
— Неплохо ездилось, — ответил Петухов и покусал девичье-красивые губы в ожидании подвоха.
— Ну что же, теперь будем снова дружно хлебать в столовке синий брандахлыст из перловки и соленых огурцов, истреблять тыквенную кашу, — сказала Лиля. — Ты поддержишь компанию?!
Вася молчал.
— Уж больно ты, Васенька, сегодня неразговорчив, — невинным голосом произнесла Лиля, — а девушки любят тонкое, деликатное обращение.
Вася вспыхнул и легко завелся:
— Я твоего воспитания не получал и расшаркиваться не умею.
— Жаль, жаль, — с напускным разочарованием произнесла Лиля, — бирюки не в цене нынче.
Он сурово нахмурил брови.
— Во всяком случае, я никому не разрешу на каждом шагу подтрунивать надо мной.
— А через шаг?
Вася посмотрел свирепо. Вот таким он ей больше нравится. Проявляется характер, не раболепствует.
— Уймись, дитя, — распаляет Лиля его еще больше.
— Выбирай себе другие мишени, — Вася пересаживается подальше от этой ведьмы.
* * *
В теплые, как сегодня, ночи Лиля по-прежнему любит спать на раскладушке на балконе, по бокам увитом диким виноградом с красноватыми листьями.
Угомонилась улица Энгельса, только редкая машина вкрадчиво прошуршит внизу. Из репродуктора городского сада льется нежная музыка ночного концерта — «Прелюд» Рахманинова.
Небо усыпано крупными, яркими звездами. Легкий ветерок доносит запах Дона. Ей вспомнилось: ночь под мостом, когда чувствовала себя песчинкой на черном шарике земли, в темном океане; порог школы, — Максим Иванович в косых линиях снега, машущий ей издали прощально… погибшие директор, Севка, Лева…
Как яркая вспышка, возникла мысль о том, что Максим Иванович сейчас где-то совсем близко, в нескольких кварталах, но живет своей, отгороженной от нее жизнью, и потому чужой. После получения от него письма она не однажды думала его найти, но мешала гордость.
Небо мудро глядит на землю и будет так же глядеть через сто, двести лет… В этой вечности своя глубина, свой надежный залог. Отодвигается суетность, мелкое, в душе остается только значительное.
Вот сегодня… Что принес день ей и что принесла ему она?
В ней сосредоточен целый мир… Но уберегла ли его от пошлости? Стала ли лучше? Не разменялась ли на пустяки? Не завидовала ли?
Зависть — это честолюбие пошлых людей. Но само по себе честолюбие может быть и здоровым, если направлено на цель благородную. В прошлом месяце она, таская на стройке института кирпичи, решила дать самую высокую выработку. И свалилась с сердечным приступом. Ей прописали постельный режим, полный покой. Но когда мама уходила на работу, она читала оды Горация, курс железобетонных конструкций, занималась английским языком. Папа протестовал:
— Полежи хоть немного спокойно.
Что ни говори, а счастье внутри человека. Инка недавно засомневалась:
— Может быть, мы выбрали с тобой не женскую профессию? Ерунда! Строить — что может быть интереснее этого? А пока поверим Петрарке: «Я не знаю иного наслаждения, как познавать».
Умолкла ночная музыка. Стал прохладным воздух. Звезды распахнули глаза ясновидиц.
И все же она хочет счастья Максиму Ивановичу, пусть с другой женщиной. Инка узнала — его избранницу зовут Доротеей… Придет ли когда-нибудь к Лильке-неудачнице разделенная любовь? А Васе она сегодня призналась:
— Должна сказать правду — я тебя не люблю, Вася, и не полюблю никогда… Прости, что порой была несправедлива. Ты славный, и какая-то девушка будет счастлива с тобой.
Они стояли под фонарем.
— Спасибо за правду, — сказал Вася.
Он уходил поникло, как человек в годах.
Мир спит и не спит, небо внемлет ему и думает о чем-то своем.
* * *
Всю сессию Лиля весьма успешно сдала — и сопромат, и теоретичку, вот только на физике произошел некий конфуз. Готовилась она к этому экзамену, не щадя себя, но в семестре из-за болезни отца пропустила несколько лекций. И надо же такому случиться — при сдаче напоролась на белое пятно в своих знаниях.
