Таким мне остался в памяти день 21 июня. Было это под Одессой в далеком сорок первом году. Суббота — канун выходного, когда люди настраиваются на отдых. Но у летчиков всегда рабочий день.
Командир четвертой эскадрильи капитан Жидков, серьезный и немногословный, встречает меня насмешливой улыбкой:
— Видели, видели… Шел на аэродром, пританцовывая! С чего бы это?
Уралец Аггей Елохин, хитро прищурив глаза, «подключается» к разговору:
— Я вам доложу, товарищ капитан, почему лейтенант порхает бабочкой. У него в голове зреет гениальная думка: взять под ручку свою молодую жену и на пляж в Лузановку. Да и кому не хочется погреться сейчас на горячем песочке, особенно если запастись парой бутылок холодного пива…
Я смущенно улыбаюсь и отмалчиваюсь. В общем, мои командиры не ошибались: настроение у меня действительно приподнятое и тому есть причины. Но о них никому не признаюсь до поры до времени.
— Да-а-а, на пляж хорошо бы, — протягивает кто-то.
Желание справедливое, особенно если учесть, что вот уже два месяца у нас нет выходных. Капитан Жидков становится серьезным:
— Можно и надо отдыхать, хлопцы, да, видно, нам это пока противопоказано, — он умолк, постегивая по голенищу длинным прутиком. Обстановка, дорогие товарищи, сложная, в воздухе пахнет порохом…
Жидков был у нас, что называется, последний день. Мы все уже знали, что есть приказ о его переводе в другую часть. Четвертую эскадрилью принимал старший лейтенант Елохин.
Из здания штаба вышла и быстро направилась в нашу сторону группа офицеров. Летчики стали спешно приводить себя в порядок. И вот уже замкомандира полка майор Шестаков печатает шаг навстречу начальству.
— Товарищ командир полка, личный состав вверенной вам части по вашему приказанию построен!
Командир полка Марьинский, поздоровавшись, ставит учебную задачу: совершенствовать технику пилотирования, отрабатывать стрельбы по воздушным и наземным целям. Летать, летать! И сегодня, и завтра, и в воскресные дни! Отпуска временно отменены, увольнительные — в случае крайней необходимости.
Программа боевой подготовки в последние месяцы усложнилась. Большое внимание уделяется воздушному бою, полетам на перехват «противника», полетам над морем.
Участились проверки. В мае нас инспектировал командующий военно-воздушными силами округа генерал М. Г. Мичурин, а после этого приехала группа генералов и офицеров во главе с Маршалом Советского Союза Семеном Михайловичем Буденным.
Командир полка напоминал, что граница рядом, призывал не ослаблять бдительности.
Выступил и комиссар полка Николай Андреевич Верховец. Мы с большим уважением относились к этому человеку, вежливому, чуткому, не оставлявшему малейшей просьбы без внимания. Был он к тому же хорошим летчиком. Блестяще вел бой, метко поражал цель. Для авторитета комиссара это значило много. В эту последнюю мирную субботу речь шла далеко не о военных проблемах. Многие наметили на воскресенье решение каких-то своих, личных дел.
День начался обычно. Команда «по самолетам!», и мы спешим к машинам. Впереди, чуть наклонившись, бежит Шестаков, За ним Верховец, Елохин, Жидков, Полоз. Самолеты спрятаны в лесопосадке, обрамляющей летное поле. Поднять их в воздух надо в считанные минуты. Полк отлично справляется с этой задачей.
Когда я подбежал к стоянке, техник Филиппов доложил о готовности самолета. Помогая надевать парашют, он скороговоркой сообщал последние новости: газета «Красная Звезда» в статье, посвященной итогам проверки боеготовности полка, отмечает нас за отличную стрельбу по воздушным целям.
Запускаю мотор и выхожу на линию старта. «Ястребок» Шестакова уже пошел на взлет. Легко оторвавшись от земли, он уходит все дальше и дальше, затем ложится на левое крыло, делает разворот. А я думаю: вот бы мне так виртуозно летать… Добрая профессиональная зависть, она заставляет летчика совершенствовать боевое мастерство. Мы, конечно, не новички, за плечами суровая школа, опыт кое-какой приобрели. И все же завидуем мастерству ветеранов, таких как Шестаков, Асташкин, Капустин, Полоз, которые уже воевали в Испании, на Халхин-Голе. Майор Шестаков любил повторять:
