Кажется, погода решила отыграться за все хорошие дни, которые не иначе, как по ошибке подарила людям в последние пару недель. Дождь лил как из ведра. Вокруг было слякотно, сыро и промозгло. А еще холодно. Соня каждое утро топила печь, чтобы прогреть остывший после ночи дом. Зимой печки будет недостаточно — придется подключать греющие артефакты. Дом старый и тепло держал плохо. А мастерская, у которой с домом была общая стена, так и вовсе не предназначалась для долго пребывания. Бывший сарай никто толком не утеплял. И как ни билась Соня, как ни конопатила его каждое лето, теплее там отчего-то не становилось.
По утрам Соня замерзала и спешила в дом к спасительной печи. Заваривала горячий чай, делала завтрак на двоих и несла его Кейвину.
После ее противопростудной настойки маг немного повеселел и ожил, а то лежал целый день пластом. И меха едва сдерживалась, чтобы не начать его пилить за необдуманный и рисковый поступок. Но и без того несчастный вид жильца не настраивал на ругань.
Сегодня, несмотря на мерзкую погоду, настроение у девушки было приподнятое. Работу заказчику она сдала без проблем, с ней также без проблем расплатились (что немаловажно!). Кейвин шел на поправку, даже рукой шевелить начал, гематомы рассосались, ребра почти не беспокоили. Нога пока болела, но заживало все на нем с невероятной скоростью. Обычный человек бы восстанавливался пару месяцев. Вот еще одно преимущество магов — их дар сам помогает и защищает носителя.
Блинчики аккуратной стопкой высились на тарелке и масляно блестели. На кухне от печи было тепло, даже почти жарко. Соня отогрелась, разрумянилась и напевала под нос нехитрую песенку.
Стук в дверь показался слишком резким, а последующий крик: “Соня, это я!” — и вовсе не предвещал ничего хорошего.
Старший брат не имел обыкновения приходить в гости просто так. Они вообще виделись нечасто, только когда Соньяра навещала отца. Он жил вместе с семьей старшего сына. Вернее, это старший сын с семьей поселился в их доме. И пусть меха и не претендовала на родительское имущество, от того, как брат нагло и безраздельно захватил дом, уверенно считая и называя его своим при живом отце, злило до колик.
Они никогда не были особо дружны. Мать умерла четвертыми родами, когда Соне едва исполнилось три. Девушка и не помнила ее, знала только по небольшой сохранившейся миниатюре, на которой мама была чуть старше, чем она сейчас. Отец ударился в работу, дни напролет пропадая в мастерской. Пока были живы бабушка с дедушкой, о детях заботились они. Но потом старики один за другим ушли, осталась только бабушка Бирая, в чьем доме сейчас и жила Соня. Девушка единственная из всех поддерживала с ней отношения. И вовсе не из желания получить дом, как потом многие говорили. Просто у нее больше никого не осталось. В десять лет она оказалась предоставлена самой себе. Братья уже доросли, чтобы помогать отцу в мастерской и перенимать азы работы. Ей ничего особого не доверяли, к игрушечным человечкам относились свысока, а саму девочку по большей части игнорировали.
Бабушка Бирая всегда ждала внучку. И учила ее не “возиться с железяками”, а женским делам. Вот, например, блины печь, оладьи, пироги. Всему, что умела девушка по хозяйству, она научилась у бабушки. И искренне горевала, когда той не стало.
Когда Соне было восемнадцать, с отцом случился несчастный случай, жив он остался, но ноги уже не вернешь. И тогда в доме и в мастерской стал командовать старший брат, а вскоре у него появилась жена, возомнившая себя единственно возможной хозяйкой. И житья Соне не стало совсем. Хорошо, что было куда съезжать. Дом она наскоро подремонтировала, сарай переделала, а со временем и оборудовала весьма неплохо.
И вот теперь старший брат зачем-то явился к ней, хотя, если память девушку не подводила (а она не подводила), не был здесь с момента смерти бабушки ни разу.
