Шум веселящейся толпы стал громче. К грохоту духовых оркестров присоединились ритмичные взрывы шума, издаваемого сотнями свистулек, в которые не уставали дуть проходившие импровизированным парадом по улицам люди. Кадоон Критч отвел глаза от буйства красок на берегу и посмотрел мрачно на стоявшую на якоре трирему.
— Сегодня ветер приносил запах дождя и большой беды, — сказал он и указал на воду за бортом. — Видишь, какого странного цвета вода? Она серая, как жидкая детская каша, я ее никогда такой не видел, даже не слышал о том, что она такой может быть. Я очень жалею, что согласился доставить вас в Брандобу, друг Ягун.
— Сделав так, ты помог моей госпоже спасти жизни многих людей.
— Жизни людей! — пробормотал Критч. — Как ты можешь служить госпоже, принадлежащей к расе угнетателей?
— В нашей стране Гиблой Топи, — пояснил Ягун, — многие аборигены стали близкими союзниками людей уже несколько сотен лет назад и завоевали уважение и даже любовь. В последнее время благодаря трем женщинам, которых называют Лепестками Животворящего Триллиума, одним из которых является моя госпожа, древняя вражда между людьми и аборигенами была почти забыта. Мы знаем, что в наших жилах течет одна и та же кровь, и стараемся стать братьями и сестрами, несмотря на различия во внешности.
— Саборнианцы думают по-другому, — сказал Критч, — как и кадооны. Почему ты так уверен, что твои убеждения соответствуют истине?
Ягун рассказал ему об истории Исчезнувших, о великой войне между Великими Волшебниками и Звездной Гильдией, которая привела к почти полному уничтожению мира, о том, как уцелевшие в войне жили до настоящего момента сто двадцать раз по сто лет. Когда Ягун закончил рассказ, кадоон Критч поразился услышанному и испытал некоторое мрачное удовлетворение, узнав, что мир непостижимым образом вышел из равновесия и это подтвердило его предположения. Потом оба аборигена стояли молча у леера, пока к ним с носа не подошел принц Толивар.
— Я плохо спал прошлой ночью, — сказал мальчик. — Можно я спущусь вниз? Не очень весело наблюдать за праздником издалека.
— Я пойду с тобой, — сказал Ягун.
Принц улыбнулся:
— В этом нет необходимости.
— Тем не менее, — настаивал старый охотник, — мы пойдем вместе.
Он подождал, пока мальчик начал спускаться по трапу, и последовал за ним.
Толивар помог Ягуну убрать одежду и мусор, оставшиеся после переодевания, затем забрался на одну из узких коек в носовом отсеке и притворился спящим.
Около часа ниссом сидел в крошечном камбузе лодки, затем тихо поднялся на палубу. Толивар надеялся, что именно так он и поступит.
Все иллюминаторы судна были не более двух ладоней в ширину, кормовой люк был задраен, так что ему оставалось только воспользоваться трапом. Толивар был уверен — Ягун или Критч будет охранять трап всю ночь, он также был уверен, что ни один из них не подозревает, что мальчик попытается сбежать. Аборигены думали, что Толивар все еще скорбит по Ралабуну и намерен сдержать обещание не пользоваться магией. Полагая, что Толивар не знал о пленении королевы Анитель, Ягун и Критч решили, что у него нет причин отправляться на ее поиски.
«И они ошибаются, — мрачно сказал принц сам себе, — причем в каждом случае».
Соскользнув с койки, он надел башмаки, потом водрузил на голову корону.
«Талисман, — отдал он мысленный приказ, — скажи, где Ягун спрятал Звездный Сундук?»
Он в центральным ящике на камбузе.
Затем Толивар приказал талисману сделать его невидимым. Он достал Сундук, положил в сумку, в которой лежал один из костюмов, и привязал длинный сверток к спине. Когда сумка и корона тоже стали невидимыми, он отдал короне следующий приказ:
«Скажи, как я могу погрузить Ягуна и Критча в заколдованный сон?»
Просто представь их в этом состоянии и отдай приказ.
«Заклинание… не причинит им вреда?»
Они со временем могут умереть от жажды и голода, если ты не пробудишь их или не изменишь заклинание.
«Могу я приказать им проснуться на рассвете?»
Конечно.
Принц Толивар закрыл глаза и представил аборигенов лежащими на палубе и постепенно теряющими сознание, потом он представил их просыпающимися на рассвете, отдал приказ и открыл глаза.
